Независимое аналитическое обозрение

    БЛИЦ-ОПРОС

Увидим ли мы российских спортсменов на Олимпиаде 2024 года в Париже?

Результаты опросов
© 2003-2024, Martovsky
Главная > Персоны

27.04.2005 Михаил Ходорковский

Автор: Сергей Кочеров

 Михаил ХодорковскийСегодня Мещанский районный суд города Москвы должен вынести приговор Михаилу Ходорковскому, бывшему главе объединения "Менатеп", председателю совета директоров "Роспром", хозяину нефтяной империи ЮКОС. Многие понимают, что каким бы ни было решение суда, оно не станет тем окончательным приговором, который обжалованию не подлежит. Так думают не только потому, что это дело Ходорковского все равно дойдет до Верховного суда, а затем, в случае признания подсудимого виновным, будет рассматриваться в Европейском суде в Страсбурге. Более важно то, что в отношении всех событий, знаковых для страны и народа, как сказал Наполеон, "последнее слово всегда остается за общественным мнением". Какое же мнение о Михаиле Ходорковском возобладает в обществе в день приговора? через год? по прошествии трех лет? Не будем пускаться в гадания, лучше присмотримся к личности обвиняемого, поскольку его жизнь и судьба – это зеркало, в котором отразилась история капитализма в постсоветской России.


В начале пути

Михаил Ходорковский родился 26 июня 1963 года в типичной московской семье, где отец работал заместителем главного технолога на заводе "Калибр", а мама трудилась на том же заводе инженером *. Он вырос в коммунальной квартире, среди всех школьных предметов выделял химию и не умел "строиться строем", как написала возмущенная учительница в его школьном дневнике. Не выносил пионерский лагерь, в котором надо было быть, как все, но не чурался физического труда и уже в старших классах подрабатывал в ближайших магазинах – булочником, такелажником, грузчиком. Но любимым его занятием были оригинальные и рискованные эксперименты на уроках химии, ради лучшего постижения которой он поменял три спецшколы. С такими задатками юный Михаил Ходорковский должен был непременно поступить в Московский химико-технологический институт имени Д.И. Менделеева, что и произошло в 1981 году.

Будущий олигарх упорно грыз гранит науки и скоро стал первым студентом курса. И здесь он успешно совмещал умственный труд с физическим, подрабатывая плотником в ЖСК. Новым его увлечением стала общественная работа, благодаря которой он стал замом секретаря комсомольского комитета МХТИ и членом Свердловского райкома ВЛКСМ, в котором состояли на учете многие руководители комсомола страны. Говорят, что после окончания вуза ему на правах лучшего выпускника предоставили право выбрать место работы, но его не взяли в некий "почтовый ящик" из-за пресловутой "пятой графы". Обделенный возможностью внести свой вклад в оборону родины, Михаил Ходорковский занялся комсомольской работой, точнее комсомольским бизнесом. Он начал с молодежного кафе, затем создал фонд молодежной инициативы, который занимался хоздоговорными работами. На заработанные вместе с товарищами 167 тыс. рублей в 1987 году он создал при Фрунзенском райкоме комсомола Центр научно-технического творчества молодежи, вскоре переименованный в Центр межотраслевых научно-технических программ (сокращенно – Менатеп).

Впоследствии недоброжелатели Ходорковского говорили, что первый свой миллион он заработал на ввозе из-за рубежа поддельного коньяка "Наполеон" и фальшивой швейцарской водки, разлитой в Польше, на пошиве "вареных" джинсов и перепродаже компьютеров. Так оно было или нет – это тайна, покрытая мраком, однако известно, что директор Менатепа также занимался и внедрением научных разработок на оборонных предприятиях. Поскольку оборотных средств не хватало, Ходорковский обратился в Жилсоцбанк (ныне Мосбизнесбанк) за деньгами и там с удивлением узнал, что может рассчитывать на кредит, если заимеет собственный банк. Тогда он и создал банк Менатеп, заложив основание своей будущей империи. Впоследствии в интервью американскому журналисту Полу Хлебникову Ходорковский признался, что уже в 1988 году он обладал доходом в 80 миллионов рублей в год, что тогда составляло 10 миллионов долларов по курсу черного рынка.

С начала своей предпринимательской деятельности Михаил Ходорковский проявлял в работе такие качества, как высокая работоспособность, стремление идти в ногу со временем и умение обхаживать чиновников. Так, насколько известно, первоначально Менатеп опекался Госкомитетом по науке и технике, что позволило ему одним из первых проводить валютные операции, получить лицензию Госбанка СССР и начать торговлю собственными ценными бумагами. Именно тогда Ходорковский создает сплоченную команду, которая четко следует внутрикорпоративной этике: "Своих не кидать!". По тем временам это было настолько необычно, что Леонид Невзлин, будущий друг и первый зам Ходорковского, когда нанялся на работу в Менатеп программистом, очень удивился, что его не обманули, а "даже деньги вполне приличные заплатили". Говорят, что к интересам остального человечества Ходорковский сотоварищи тогда не были столь щепетильны.

В 1988 году Михаил Ходорковский получил второе высшее образование, окончив Плехановский институт народного хозяйства. В 1990 году он не только зарегистрировал Межбанковское объединение Менатеп, но и выкупил у исполкома Моссовета Центр НТТМ и переименовал его в "Менатеп-Инвест". Тогда же он упрочил свои связи в мире чиновников, о чем свидетельствуют задания, которые он выполнял. Например, в мае 1990 года, по поручению Министерства геологии СССР, британская фирма ДЖЕБКО и МБО Менатеп вместе с одним ВНИИ провели очень серьезную встречу советских, американских, западноевропейских, японских, арабских предпринимателей, занятых в нефтегазовом бизнесе. Благодаря приближенности Ходорковского к "высшим сферам" в банке Менатеп были открыты счета Фонда ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС, а Торговый дом Менатеп-Импекс стал главной уполномоченной структурой по ввозу в Россию кубинского сахара, в снабжении Москвы продовольствием. Короткое время он побывал даже советником председателя Совмина СССР Ивана Силаева, отказавшись однако от должности в Минтопе. В 1991 году Менатеп уже включал Торговый дом и 30 промышленных предприятий разных отраслей промышленности, имея оборот в 4,5 млрд. рублей.

Постепенно обрела четкость и ясность стратегия Ходорковского и его партнеров по бизнесу. Она состояла в том, чтобы, вкладывая средства в уставные фонды многих фирм и банков страны, получать возможность контролировать их деятельность, а через них и другие производственные и коммерческие структуры. В те времена, когда советские банки выполняли только две из более 200 известных банковских операций и услуг, банковское объединение Менатеп предлагало промышленным предприятиям неизвестные "красным директорам" лизинг, траст, факторинг, определение показателей учетных ставок, а также финансирование импортно-экспортных и бартерных операций, инвестиционных проектов, вексельные операции, помощь иностранным партнерам в выборе перспективных клиентов и т.д. Это побуждало хозяйственников переводить в Менатеп часть своих средств, которые он выдавал коммерческим структурам в качестве кредитов под более высокие проценты. Любопытно, что именно Менатеп, а не МММ впервые стал широко продавать свои акции населению. Но, хотя никто из "простых" акционеров АО "Менатеп-инвест", Торговый дом Менатеп и КИБ НТП Менатеп не получил дивидендов, сравнимых с вложенными деньгами, символом воровского капитализма, как детище Мавроди, он все же не стал. Этому способствовала принципиальная установка на то, что, как сказал один из замов Ходорковского: "Нам не нужны просто клиенты, мы не народный банк".


Направление главного удара

Излишне говорить, что с таким подходом к делу глава Менатепа и его команда во всеоружии встретили начало "гайдаровских реформ". Им весьма пригодилась близость к ряду первых лиц из руководства суверенной России. Леонид Невзлин сказал однажды, что сила состоит в том, чтобы предугадывать шаги государственных структур и действовать в соответствии со своими прогнозами, а еще лучше — с полученной информацией о планируемых решениях органов власти. Менатеп стал уполномоченным банком госкомпании "Росвооружение" (впоследствии в просторечье называемой "Росвор"), которую учредили в ноябре 1993 года и сразу выдали ей беспроцентный государственный кредит в 1 трлн. рублей. Он также "засветился" среди структур, которым государство доверило фонд финансовой поддержки завоза товаров в районы крайнего Севера и Дальнего Востока. Денег приходило так много, что перед руководством компании возник вопрос: куда их вкладывать? В октябре 1992 года совет директоров Менатепа принял решение об изменении концепции развития и объявил о стремлении создать финасово-промышленную группу, перейдя от чисто банковского бизнеса к созданию индустриальной империи. В 1994 – 1995 гг. Менатеп с упорством пионера или миссионера скупает пакеты акций АО "Апатит" и "Воскресенские минеральные удобрения", "Уралэлектромедь", Среднеуральского и Кировоградского медеплавильного заводов, Усть-Илимского лесопромышленного комбината, Красноярского металлургического, Волжского трубного, АО "Ависма", московского комплекса по переработке сельхозпродукции (АО "Колосс") и других – всего более ста предприятий.

Конечно, денег на их приобретение у "Менатепа" не было, но государство передавало их частным владельцам не за деньги, а за обещание инвестиций. Михаил Ходорковский еще со времен работы в комсомоле славился умением предлагать заманчивые перспективы, которое сочеталось в нем с искусством очаровывать нужных чиновников. Поэтому из подавляющего большинства инвестиционных конкурсов тех лет, в которых участвовал Менатеп, счастливым победителем выходил именно он. Да это и неудивительно, поскольку именно М. Ходорковский вместе с О. Потаниным и А. Смоленским от имени банковского клана "Консорциум" предложили правительству крупные кредиты под залог госпакетов акций крупных предприятий (с правом участия в управлении), что и воплотилось в практику будущих залоговых аукционов. Для управления множеством приобретенных предприятий была создана холдинг-компания "Роспром", порученная в оперативное управление Невзлину. Конечно, не все из нажитого таким путем затем удалось сохранить. Инвестиционные условия Менатеп выполнять не спешил, вызывая растущее недовольство наемных работников и кипящий гнев "красных директоров", которым обещали золотые горы, а показали дырку от бублика. Медная империя Михаила Черного и Искандера Махмудова вытеснила банк с большинства предприятий на Урале, прокуратура даже признала незаконной приватизацию Кировоградского медеплавильного завода. Но к тому времени Менатеп определился с наиболее перспективным направлением своего бизнеса, поэтому воспринял понесенные им потери как вполне допустимые на войне, ведущейся за дележ промышленных гигантов бывшего СССР.

В 1995 г. государство, находившее все меньше средств для выплат пенсий и зарплат бюджетникам, начало приватизацию нефтяного сектора экономики. Михаил Ходорковский положил глаз на "ЮКОС", испытывавший в то время финансовые трудности, но потенциально - одну из перспективнейших компаний в российской нефтяной промышленности. Здесь интересы Менатепа столкнулись с интересами трех крупных банков - Инкомбанка, "Российского кредита" и Альфа-банка. Конкуренты придали своим видам на "ЮКОС" видимость "обеспокоенности ходом нынешнего этапа приватизации" и составили обращение в правительство, в котором пытались раскрыть ему глаза на банк Менатеп. Согласно их обращению, общая сумма обязательств "Менатепа" превышает 600 млн. долларов, но "ни одно из обязательств банком не выполнено". Тем не менее, отмечалось в заявлении, банк "Менатеп" претендует на участие в аукционах по получению 78 процентов госпакета акций нефтяной компании "ЮКОС". При этом "Менатеп" выказывает готовность взять на себя обязательства в объеме порядка 500 млн. долларов, что в общей сумме "более чем в 10 раз превышает собственный капитал банка". В результате состоявшейся разборки между "кремлёвскими" выяснилось, что "крыша" Менатепа была и выше, и сильнее. На его стороне были министр финансов Б. Федоров и его зам А. Вавилов, глава Центробанка С. Дубинин и председатель Госкомимущества А. Кох.

В декабре 1995 г. никому неизвестное ЗАО "Лагуна", зарегистрированное в подмосковном Талдоме, выиграло аукцион по получению в залог 45 процентов акций "ЮКОСа", предоставив правительству кредит в размере 159 млн. долларов при стартовой стоимости пакета в 150 миллионов. Одновременно "Лагуна" приобрела на инвестиционном конкурсе 33% акций "ЮКОСа", обязавшись предоставить ей инвестиции в размере 150,125 млн. долларов при предусмотренном условиями конкурса минимальном объеме в 150 миллионов. (Если вспомнить в этой связи недавнее приобретение 70 с лишним процентов акций "Юганскнефтегаза" никому неизвестным ЗАО "Байкалфинансгрупп", зарегистрированным в Твери, за сумму, которая символически превысила стартовую, то становится очевидным – ничего за эти годы не изменилось!). Так, Менатеп, который, естественно, стоял за подставной фирмой "Лагуной", получил в собственность 78% акций второй по величине нефтяной компании в России, которая, по оценкам зарубежных аналитиков, стоила от 12 до 18 млрд. долларов США.

Приобретя "ЮКОС", Михаил Ходорковский рьяно взялся за дело, лично прилетев в Нефтеюганск и обойдя в рабочей одежде и болотных сапогах нефтепромыслы. За короткое время он и его менеджеры совершили многое на "Юганскнефтегазе", "Томскнефтегазе" и "Самаранефтегазе". Во-первых, Ходорковский сотоварищи решительно отказались от посреднических услуг криминальных структур, находившихся под контролем небезызвестного Отари Квантришвили и чеченцев. Во-вторых, они почти в три раза сократили количество рабочих, побуждая их к увольнению понижением зарплаты и задержкой с ее выплатами. Самому Ходорковскому некоторые приписывают слова, якобы сказанные им на одной из встреч с трудовым коллективом: "Не желаете работать за эти деньги, привезу сюда китайцев, а вы можете уматывать куда хотите!". Вряд ли он сказал именно так, но по сути его слова означали именно это. В-третьих, новые хозяева "ЮКОСа" быстро избавились от социальной сферы, передав ее на баланс местным властям. При этом не обошлось без жертв. Так, в июле 1998 г. был застрелен мэр Нефтеюганска В. Петухов, которого "ЮКОС" материально поддерживал при передаче "социалки" на баланс города, а по окончании этого процесса лишил его своих щедрот. Убийство Петухова так и осталось нераскрытым, породив смятение в умах местных жителей: одни обвиняли в его убийстве "ЮКОС", другие – чеченцев, у которых он отобрал рынок.

Именно в это время Ходорковский и его компания находят свой фирменный способ "минимизации налогов", введя в продажу так называемую "жидкость на устье скважины", идея которой приписывается Сергею Генералову, ставшему впоследствии министром топлива и энергетики. Эта идея, простая, как все гениальное, состояла в том, что "ЮКОС" покупал у собственных подразделений не нефть, а "скважинную жидкость" по так называемой "внутрикорпоративной цене", но продавал ее на российском и мировом рынке уже как нефть. Таким образом доля сырьевых налогов, взимаемых от цены продукта, уменьшалась примерно в 9-10 раз. Это приносило компании колоссальные деньги, сравнимые только с теми, что она получала из бюджета по "обратному зачету" (это когда "ЮКОС" должен бюджету, бюджет должен региону, а регион должен "ЮКОСу"). На полученные средства банк Менатеп активно проводил операции на рынке ГКО и занимался вексельным кредитованием промышленности под гарантии Минфина. Но главным направлением его экспансии была все же нефтяная промышленность. За 1 млрд. долларов Ходорковский покупает Восточную нефтяную компанию с 11 млн. тонн добычи (за "ЮКОС" с 34 млн. тонн нефти было заплачено всего 170 миллионов долларов). Тогда у него вышел конфликт с главой конкурирующей российско-австрийской компании "East Petroleum" Е. Рыбиным, на которого вскоре состоялись два покушения, в которых он, естественно, обвинил "ЮКОС". Говорят, что в 1997-1998 гг. Ходорковский собрал все необходимые документы для приватизации "Роснефти", последней государственной нефтяной компании в России, но тут грянул дефолт и от перспективной сделки пришлось отказаться.

Август 1998 года Михаил Ходорковский пережил скорее с приобретениями, чем с потерями. К этому времени он уже перестал быть председателем совета директоров Объединения кредитно-финансовых предприятий Менатеп и являлся председателем совета директоров ОАО НК ЮКОС. Как наиболее дальновидные олигархи, он отделил банковские пассивы, деньги кредиторов, вкладчиков и бюджета, от промышленных активов, купленных на эти деньги. В то время головной болью главы "ЮКОСа" становится проблема возвращения долгов западным банкам, у которых он заимствовал средства на покупку ВНК. Поэтому, когда западные банкиры потребовали назад свои кредиты, и российские олигархи стали распродавать ценные бумаги, вызвав кризис платежей государства по ГКО, для всей бизнес элиты России конкретно запахло жареным. Известен исторический апокриф о том, как олигархи толпой явились к премьер-министру Сергею Кириенко и заявили ему: "Мы у тебя НОРСИ отберем, в землю зароем, если ты как-нибудь не выручишь нас. Разреши не платить Западу". "Хорошо, – будто бы сказал Кириенко, – я объявлю мораторий по выплате долгов на Запад, но за это я перестану платить по ГКО". И хотя после августа 1998 г. нашлось много желающих наехать на "ЮКОС" за долги, империя Ходорковского отбила все удары, расплатившись или не расплатившись по долгам, сообразно своему представлению о солидности и дальнейшей полезности каждого кредитора.


Прерванный полет

В 1998 – 1999 гг. Ходорковский реорганизует свою финансово-промышленную империю, увеличивая активы и погашая или сбрасывая пассивы. ЮКОС и ВНК превращаются из холдингов в управляющие компании, которые не имеют реального контроля над управляемыми предприятиями. Контрольные пакеты акций дочерних компаний продаются подконтрольным фирмам, штаб-квартиры которых находятся в западных офшорах (на Кипре, Тортуге, Виргинских и Маршалловых островах). В начале 2000-х гг. Ходорковский стремится уже разместить акции ЮКОСа на нью-йоркской бирже и хочет найти себе крупного западного партнера. Это было весьма сложным делом, учитывая традиционное восприятие российского бизнесмена на западе в качестве агента "русской мафии", тем более что в одном докладе ЦРУ, подготовленном в 1995 году, говорилось о тесных связях Менатепа с организованной преступностью. Ходорковский начал привлекать в ЮКОС западных менеджеров и бухгалтеров, а также - первым из российских олигархов - перешел к западному стандарту прозрачности в финансовых операциях компании. Цена акций ЮКОСа резко подскочила вверх, и у Ходорковского появились новые амбиции.

Последним крупным проектом Ходорковского до его ареста 25 октября 2003 года стало так и не доведенное до конца слияние ЮКОСА и "Сибнефти", которое должно было на самом деле привести к поглощению "Сибнефти" ЮКОСом. Этот проект мог быть реализован еще в 1998 году, когда было громко заявлено о создании совместной компании "ЮКСИ". Тогда сделка не состоялась из-за нежелания кого-то из таинственных акционеров "Сибнефти", в котором спустя годы опознали ставшего к тому времени эмигрантом Бориса Березовского. Когда стало известно, что на первом этапе слияния основные акционеры "Сибнефти" продадут 20% своих бумаг за 3 млрд. долларов, возникло не лишенное резонов предположение, что эти деньги как раз и пойдут Березовскому в качестве уплаты за его пакет акций. Неизвестно, дошли ли эти деньги до Березовского, но многие бывшие на презентации "ЮКСИ-2003" отметили, что другой владелец "Сибнефти" Роман Абрамович, которому, по слухам, принадлежат 44% акций компании, по своему обыкновению спрятался в толпе гостей, откуда молчаливо и с улыбкой наблюдая за происходящим. Возможно, "начальник Чукотки" уже тогда знал, что этот марш победителя станет "лебединой песней" компании ЮКОС.

До сих пор нет единого мнения, кто стоит за разгромом империи Ходорковского. Совсем недавно Леонид Невзлин, проживающий ныне в Израиле, откуда он осуществляет руководство над Group Menatep, переданной ему во владение Ходорковским, назвал виновными в уничтожении ЮКОСа главу администрации президента Дмитрия Медведева, министра финансов Алексея Кудрина и бизнесмена Романа Абрамовича. Это звучит несколько странно, учитывая что "заказчиками" дела ЮКОСа большинство экспертов считало зама главы администрации Игоря Сечина и "питерских чекистов". Сомнительно, чтобы президент России выступал в этом деле в той роли, которую отводит ему Невзлин: "Путина убедили, что Ходорковский его обманывает. И, думаю, это был Абрамович". В действительности, если и был в этой истории человек, который стал "мужем рока" для компании Ходорковского, то таковым, несомненно, явился Владимир Путин. Его противостояние с Ходорковским впервые публично обозначилось на заседании Госсовета в феврале 2003 года. Тогда глава ЮКОСа, в ответ на просьбу президента поделиться "наболевшим", обратил внимание Путина на проблемы в налоговом законодательстве и, совершенно справедливо, сказал о массовой коррупции в чиновной среде. Это почему-то задело главу государства, и он поинтересовался, нет ли проблем с налогами у самого ЮКОСа. "Нет", - ответил олигарх. "Ну что ж, посмотрим...", - пообещал президент.

По всей видимости, Путин инстинктивно почувствовал в Ходорковском того, кто "не умеет строиться строем". Между тем глава государства, как показывает история его президентства, терпеть не может финансовых магнатов, которые претендуют на самостоятельность и независимость, в чем он усматривает личный вызов. Зная об этой "слабости" Путина, люди из его ближайшего окружения, которые были заинтересованы в перераспределении доходов от продажи нефти в свою пользу, вероятно, снабдили его информацией "из самых достоверных источников" о желании главы ЮКОСа продать свою компанию американцам. Вполне возможно, что они щедро приправили ее передачей критических замечаний Ходорковского в его адрес, добытых путем подслушивания. Это во многом предрешило судьбу компании, которая до тех пор считалась самой успешной из всех работающих на нефтяном рынке России. Несмотря на то, что Владимир Путин неоднократно заявлял, будто государство не заинтересовано в банкротстве ЮКОСа, действия властей были направлены на то, чтобы подвести компанию к банкротству. Глава государства уничтожал ЮКОС в традициях товарища Сталина, когда будущую жертву подводят к роковой черте, усыпляя ее бдительность успокаивающими заявлениями.

Впрочем, надо признать, что Михаил Ходорковский не лучшим образом выстроил политическую защиту своей компании, отчасти провоцируя Владимира Путина на ужесточение позиции. Так, несомненно, ошибочными были его обращение за поддержкой к американскому послу в России А. Вершбоу, организация заявления по поводу ЮКОСа Госдепартамента США, его угроза прекратить добычу нефти или поставку ее в некоторые регионы, пока не освободят его друга Платона Лебедева. Никак не пошла на пользу компании передача им пакета акций ЮКОСа на сумму 12 млрд. долларов под попечительство президента Института исследования еврейской политики в Великобритании лорда Ротшильда. Поведение американцев во всей истории с ЮКОСом говорит о том, что судьба Ходорковского и его компании сама по себе вызывает у них лишь поверхностное сожаление. Похоже, для них желательно видеть ЮКОС в его нынешнем состоянии, во-первых, потому что разгром перспективного конкурента выгоден американским нефтяным компаниям, а, во-вторых, потому что он демонстрирует слабость Путина и может быть использован как предмет политического шантажа или торга. Попытка же придать делу Ходорковского видимость борьбы российского государства с еврейским капиталом вообще "наводила тень на плетень", поскольку оно не имело никакого отношения к национальности Михаила Борисовича, что доказывало лояльное отношение властей к Абрамовичу, Фридману, Вексельбергу и другим олигархам-евреям.

Ясно, что налоговые претензии к ЮКОСу явились лишь юридической формой, скрывающей политэкономическое содержание, - конфликт интересов разных группировок в российском руководстве. Представители одной из них, очевидно, хотели наказать Ходорковского для примера, чтобы другим неповадно было вторгаться в политику и диктовать свои правила. В их цели входила нейтрализация планов олигарха на 2008 г., но не кампания по разорению ЮКОСа. Члены второй группировки стремились под прикрытием политической шумихи о борьбе с олигархами произвести в свою пользу передел собственности, прежде всего, в ставшем высокодоходным нефтяном бизнесе. Их цель состояла в доведении ЮКОСа до банкротства и продаже по бросовым ценам подконтрольным им структурам самых привлекательных предприятий компании. Третья группировка не желала "черного передела" и сдержанно протестовала, не столько из симпатий к Ходорковскому, сколько из опасения, что вслед за ЮКОСом придет очередь тех компаний, интересы которых они представляют. Из ее среды периодически исходили сигналы о негативных экономических последствиях дела ЮКОСа, а также о связанных с ним имиджевых потерях России за рубежом. На сегодня можно говорить о победе второй группировки, которая сумела искусно сыграть на подозрительности Путина, использовать указанные ошибки Ходорковского и довести дело о неуплате налогов до ареста Михаила Борисовича на борту самолета в Новосибирске.


Жизнь после жизни

До этого события Михаил Ходорковский был представлен в общественном мнении в лучшем случае как талантливый бизнесмен и менеджер, создатель самой перспективной компании в России, в худшем – как олигарх, угнетатель трудового народа, виновник нищеты и бедствий миллионов россиян. Несмотря на эффектность как того, так и другого образа, они несли в себе лишь функциональные признаки, но не человеческие качества. Без издевки или преувеличения можно сказать, что как личность Михаил Ходорковский раскрылся для российского общества (по крайней мере, для его мыслящей части), только когда он стал заключенным "Матросской тишины". В тех письмах главы ЮКОСа, что были переданы на волю и были опубликованы, он предстал с совершенно неожиданной стороны, к чему не были готовы даже многие бывшие его партнеры и сторонники.

Ходорковский сказал горькую правду о российских либералах, готовых "забыть про Конституцию ради очередной порции севрюжины с хреном", и бизнесменах, для которых "Россия - не родная страна, а всего лишь территория свободной охоты". Первые – обиделись и заявили, что это письмо – покаяние Ходорковского, вторые – не заметили и продолжили делать деньги, заискивая перед Путиным и собираясь на Запад. Мало кто поверил в то, что в этих письмах бывший олигарх, по сути дела, сводит счеты со своим собственным прошлым, судит себя за то, что до заключения в тюрьму он ничем не отличался от высокомерных либералов и своекорыстных бизнесменов. По-видимому, только в тюрьме к нему пришло прозрение в отношении подлинной роли, которую играют владельцы частных компаний в современной России. "Олигархия – пишет он, - это совокупность людей, которым на самом деле принадлежит власть, мы же всегда были зависимы от могучего бюрократа в ультралиберальном тысячедолларовом пиджаке. И наши коллективные походы к Ельцину были лишь бутафорией - нас публично выставляли главными виновниками бед страны, а мы и не сразу поняли, что происходит. Нас просто разводили...".

Важным моментом в посланиях Ходорковского было стремление доказать, что деньги никогда не было для него главным делом в жизни. Это звучит весьма странно, поскольку, по словам одного из его сотрудников, "лучшее, что он умеет делать в жизни, - зарабатывать деньги". Возможно, Михаил Борисович подошел к тому этапу своего пути, когда начинается переосмысление прожитого и происходит смена вех. Как можно понять, он не испытывает иллюзий в отношении приговора суда. "Мне передали одно важное соображение, - пишет он, - они хотят засадить меня поглубже, лет на пять или больше, потому что боятся, что я буду им мстить". Хотя сам Ходорковский спешит успокоить своих "гонителей", что не собирается предстать перед ними как граф Монте-Кристо, трудно поверить, что по выходе на свободу все, что он будет делать, - это "дышать весенним воздухом, играть с детьми, которые будут учиться в обычной московской школе, читать умные книги". Сейчас уже понятно, что, независимо от нынешних намерений Ходорковского, власть, отправив его в заключение, дала ему преимущества, которых нет ни у одного российского политика федерального уровня – проверку на верность своим убеждениям, испытание если не сумой, то тюрьмой, покаяние в своих грехах и признание своих ошибок. Не использовать этот жизненный капитал значит расписаться в отсутствии политических амбиций, которые во многом и побудили власть принять меры предосторожности против главы ЮКОСа.

В сущности, в своем последнем слове на суде Михаил Ходорковский подтвердил свои лидерские качества, поставив себе в заслугу то, что он не разрушал, а восстанавливал промышленность, и подчеркнув, что не принадлежал "к тем людям, которые нарочито и цинично демонстрируют варварскую культуру потребления бедному народу нашей богатой страны". Заявив о своей невиновности, он сказал, что не намерен просить снисхождения, и выразил надежду, что когда-нибудь "моя страна, Россия, будет страной справедливости и закона". В этом его выступлении не было уже заявлений об уходе в частную жизнь, напротив, он предельно ясно сказал, чем будет заниматься на свободе: "Я хочу и буду работать – уже в новом качестве, а не как владелец нефтяной компании – на благо моей страны и моего народа. Каким бы ни было решение суда". А чем может заняться еще достаточно молодой, энергичный, умудренный опытом человек, не желающий быть просто удачливым бизнесменом, как не общественной деятельностью, которая органично перейдет в деятельность политическую?!

Подводя итог сказанному, следует заметить, что ни об одном человеке невозможно составить истинное и полное мнение ни по тому, что он говорит о себе сам, ни по тому, что говорят о нем его враги. Можно любить или ненавидеть Ходорковского, уважать его или презирать, но восстание человека против системы, даже если восстание было направлено на его личное спасение, а система создана не без его участия, заслуживает внимания. При иных обстоятельствах можно было бы представить бывшего главу ЮКОСа в должности если не главы государства, то председателя правительства, и при таком раскладе он, надо думать, справился бы не хуже хозяйственника Фрадкова, финансиста Касьянова или бывшего разведчика Путина. В сущности, выбор между ними и экс-владельцем ЮКОСа имеет не столько политический, сколько ценностный характер. Я уже писал в одной из своих статей (см. "Плутократы или бюрократы: кому принадлежит власть в России?"), что наши олигархи не могут служить образцами для воспитания добропорядочных граждан. Однако нельзя отрицать, что это – люди, которые сделали себя сами в тех обстоятельствах, что были предложены революционной эпохой. Они научились принимать смелые решения, платя за ошибки своей собственностью, свободой, а иногда и жизнью. Поэтому обществу, которому остро не хватает менеджеров, способных к творчеству, самостоятельности и ответственности, следовало бы подумать, в ком оно более нуждается сегодня. В инициативных, предприимчивых и корыстолюбивых плутократах или в консервативных, неповоротливых и мздоимствующих бюрократах?

* В качестве информационных материалов по биографии и бизнесу Михаила Ходорковского использованы в основном статьи с сайтов: compromat.ru и khodorkovsky.ru

© 2003-2024, Независимое Аналитическое Обозрение
При любом использовании информации ссылка на polit.nnov.ru обязательна