Независимое аналитическое обозрение

    БЛИЦ-ОПРОС

Увидим ли мы российских спортсменов на Олимпиаде 2024 года в Париже?

Результаты опросов
© 2003-2024, Martovsky
Главная > Аналитика

03.09.2008 Третья Мировая война, новая "Холодная" война, и энергетические войны

Автор: Маслов Олег Юрьевич

"Вы  говорите,  что  благая  цель освящает даже войну?
Я же говорю вам, что благо войны освящает всякую цель"
(Ф.Ницше "Так говорил Заратустра")

"Многие "непонятные" войны оказываются на деле
войнами за "черное золото"     (М.Коллон)

События в Грузии августа 2008 года заставили глобальное экспертное сообщество не только вспомнить о подзабытой "Холодной войне", но и начать процесс осмысления грядущей Третьей мировой войны. Широкий круг экспертов считает, что Третья мировая война пройдет без "горячей фазы" войны с ее традиционными военными действиями. Многие интеллектуалы убеждены, что Третья мировая война начнется уже 11 сентября 2008 года, атакой Израиля и США на ядерные объекты Ирана, и это всемирно-историческое событие будет включать в себя все известные виды взаимоуничтожения. Ряд аналитиков убеждены в том, что Третья мировая война будет проходить в виде экономических захватов, а многомиллиардные суверенные фонды – это своеобразное воинство нового типа, специально созданное для условий Третьей мировой.   

Академик Н.Симония считает, что "нефть и даже газ будут еще долго политизированы, и долго будут служить причиной раздоров и споров". Аналитик А.Собянин убежден: "Потребителей нефти много – самой же нефти мало, причем заменить ее пока нечем. В такой ситуации события могут развиваться только лишь по жесткому военному сценарию. Цели войны за ресурсы – устранить "лишних" потребителей и поставить под контроль районы нефтедобычи и маршруты транспортировки нефти". Джон Грей выделил существенное: "Снова и снова в настоящем всплывают все кризисы и конфликты прошлого, весьма узнаваемые, пусть и слегка измененные в новых условиях. Сегодня в мире разворачивается гонка за доступ к ресурсам, которая удивительно напоминает "большую игру" между великими державами в десятилетия, предшествовавшие Первой мировой войне. Как и тогда, сегодня нефть остается самым желанным призом в этой игре - причем есть риск, что по мере усиления соперничества игра не всегда будет носить мирный характер. Однако сегодня мы не просто возвращаемся в конец 19-го-начало 20-го века. Сегодня в игру вступают новые сильные игроки, и на кону - далеко не только нефть".

Для осмысления новой реальности необходим экскурс в историю.

Нефть и Первая мировая война

С.Лопатников отметил: "Лорду Керзону приписывают фразу, сказанную вскоре после окончания Первой мировой войны: "Мы приплыли к победе на нефтяной волне". Действительно, в 1911 году Британский морской министр Уинстон Черчилль перевел военно-морской флот Великобритании с угля на мазут. "Дизельные установки, использовавшие добываемую на Ближнем Востоке нефть в качестве нового топлива вместо парового котла, давали Британскому ВМФ неоспоримые преимущества перед Германским флотом". Это, по мнению Н.Гродненского, стало одной из причин начала Первой Мировой войны: "Кайзер Вильгельм и Прусская военная верхушка решили любой ценой завладеть нефтью Месопотамии, перебросив туда немецкие войска. Англичане встали на дыбы. Этот Британско – Германский спор развел по разные стороны окопов Великобританию, Францию и Россию против Германии, Турции и Австро-Венгрии (последняя контролировала Балканы, где должна была пройти трансконтинентальная магистраль, по которой намечалось перевозить не только войска, но и нефть). Так ближневосточная нефть спаяла два военно-политических блока, развязавших из-за нее Первую Мировую войну, официальным поводом к началу которой послужило убийство в Сараево Австрийского престолонаследника, эрцгерцога Фердинанда".

Безусловно, борьба за нефть не являлась главной причиной начала Первой Мировой войны, но одной из причин, приведших к войне, она служила. Нам сегодня важно выделить то, что Трансконтинентальная магистраль, которая должна была связать Германию и Персию – это вектор движения Европы к нефти.

Нефть и Вторая мировая война

Войне за нефть в ходе Второй мировой войны посвящено критическое число работ. Выделим наиболее важное. Пол Рейнолдз: "Нефть давно уже стала причиной войн и конфликтов. Нападение на Перл-Харбор среди прочего было вызвано решением США ограничить экспорт нефти в Японию в 1941 году в ответ на ее вторжение в Китай. Страна Восходящего солнца и ее флот почти полностью зависели от импорта нефти, прежде всего из США. Японское правительство решило, что если американцы перекроют кран, придется искать другой источник топлива. Это было одной из причин вторжения в богатую нефтью голландскую Индонезию". Историк А.Крылов отметил следующее: "В 1941 г. правительство США ограничило экспорт нефти в Японию. Нефтяное эмбарго стало наказанием за агрессию Японии против Китая. Но эта мера имела обратный эффект: японцы не остановили военные действия в Китае, а вместо этого разбомбили военно-морскую базу США Перл-Харбор. После этого Тихий океан превратился в театр боевых действий Второй мировой войны".

Томас Зайферт: "Борьба за нефть становится все более взрывоопасной: нападение Японии на Перл Харбор в октябре 1941 года должно было подготовить японское вторжение на богатый нефтью остров Суматра, штурм Гитлером Сталинграда был призван убрать последнюю преграду с пути к нефтяным источникам Баку. В течение последних 27 лет в регионе Персидского залива трижды вспыхивали войны, одна из их причин - нефть. А в последующие тридцать лет там может стать еще более неуютно".

Эмбарго - "нефтяное оружие"?

Впервые термин "нефтяное оружие" стал упоминаться в середине 70-х годов ХХ века. Чаще всего "нефтяное оружие" связывали с политикой эмбарго стран ОПЕК.  Аналитик Дм.Дудко: "17 октября 1973 года, в разгар арабо-израильской войны, страны ОПЕК во главе с Саудовской Аравией ввели эмбарго на поставки нефти в США и Западную Европу, впервые применив так называемое "нефтяное оружие" против Запада. Таким способом они выразили решительный протест политике США на Ближнем Востоке, потребовали возвращения территорий, оккупированных Израилем в ходе войны 1967 года, и урегулирования палестинской проблемы". Ю.Боровский выделил политику эмбарго, как форму мощи ряда государств: "Государства, обладающие избыточными энергоресурсами, имеют возможность укреплять мощь за счет средств, которые поступают от продажи ресурсов, и использовать политико-экономическое влияние, обусловленное энергетическим фактором. Страны, лишенные ресурсного потенциала, зависят от уровня мировых цен на энергоресурсы. Они вынуждены учитывать и угрозу эмбарго стран-экспортеров".

М.Эдельман, в рамках экскурса в историю, анализирует политику эмбарго: "Любит поставщик своих потребителей или ненавидит их (и наоборот), не имеет ровно никакого значения потому, что на мировом рынке нефти продавец не может изолировать ни одного потребителя и покупатель не может изолировать ни одного поставщика. Однако общепринятое мнение состоит в том, что страны Ближнего Востока обладают "нефтяным оружием", которое они могут использовать, чтобы наказать США и любую другую страну. В поддержку этого мнения часто указывают на нефтяное эмбарго, якобы введенное в 1973 году арабскими странами — членами ОПЕК (кроме Ирака — Саддам Хусейн неплохо заработал на этом) в отношении США. Государственный секретарь США Генри Киссинджер неоднократно отправлялся в поездки по странам Ближнего Востока для проведения переговоров, целью которых было "прекратить все это". Десять лет спустя он поведал о том, что "эмбарго" имело психологическое, а не экономическое значение. Недавно The Economist признал справедливость оценки, данной мной еще в июле 1973 года: если подобное эмбарго и будет введено, оно не будет иметь никакого эффекта ввиду диверсифицированного характера поставок нефти. Так и случилось. Эмбарго против США не объявлялось и не могло быть объявлено. Те жуткие очереди на бензиновых заправках, длиной в милю, которые были тогда по всей Америке, стали результатом рационирования бензина и контроля над ценами, а не эмбарго. Мы не должны обвинять арабские страны в том, что сотворили собственными руками".

Washington ProFile в публикации "Теория нефтяного пузыря" отметил следующее: "Институт Бейкера утверждает, что те многие "факторы риска", которые сегодня повышают цены на энергоносители, в реальности не особо угрожают глобальной стабильности. Анализ факторов, которые могут привести к таким последствиям, как установление нефтяных эмбарго, вооруженные конфликты за источники энергии и пр., показывает, что вероятность катастрофического развития событий крайне мала. "Ресурсные войны" и эмбарго недавнего прошлого имели место в иные исторические эпохи - в частности, происходили во время Холодной войны. Ныне ситуация в мире кардинально изменилась, невообразимо выросла свобода торговли и уровень связей в мировой экономике. Исходя из этого, делается вывод, что "катастрофические сценарии", которые частично являются причиной рекордного роста мировых цен на нефть и газ, во многом являются лишь плодом воображения трейдеров и позитивно отражаются лишь на кошельках продавцов нефти" (09.07.2008). В аспекте эмбарго с данной позицией можно согласиться.

Эффективность "нефтяного оружия"

Необходимо отметить, что термин "нефтяное оружие" часто используется многими аналитиками. Ю.Боровский отметил следующее: "Живущему в России привычно думать, что Россия – ядерная страна. О том, что она еще и страна-экспортер нефти, тоже прекрасно известно, но "нефтяная идентичность" всегда находится в общественном сознании как бы в тени "идентичности ядерной". Из-за рубежа на Россию смотрят совсем иначе. Оттуда она все больше предстает в облике нефтеэкспортирующей державы, каким-то уже непостижимым – для современного молодого иностранца – образом получившая в руки ядерный арсенал. Такой парадокс может вызвать усмешку, а может и заставить задуматься: насколько готова наша страна – нет, не смириться с участью "обычной" страны-экспортера нефти, а в полной мере пользоваться "нефтяным оружием", этим мощным и не очень хорошо изученным инструментарием международной политики". Но имеет ли "нефтяное оружие" какое-либо отношение к Третьей мировой войне?

Украинский аналитик В.Сапрыкин выделил следующее: "По данным лондонской The Independent, на декабрьской сессии ОПЕК 2000 г. в обстановке строгой секретности рассматривалась стратегия действий "после Ирака", которая предусматривала вариант применения "нефтяного оружия". В условиях возможного выхода Ирака либо из режима санкций СБ ООН, либо из ОПЕК (в любом случае в относительно близкой перспективе должна увеличиться добыча иракской нефти), наращивания добычи странами—нечленами ОПЕК, угрозы задействования странами—членами Международного энергетического агентства (МЭА) стратегических резервов нефти высока вероятность выхода цены нефти из ценового коридора ОПЕК (ниже $22). Возможно, рассматривались условия для резкого снижения добычи нефти и введения частичного эмбарго. ОПЕК уже имеет такой опыт, правда, вследствие невысокой точности "нефтяного оружия" оно часто "бьет" по самому стреляющему. Так, экономический спад в Азии в конце 90-х годов придержал цены на нефть на уровне ниже $10 (ценовой коллапс 1998 г., а также 1986 г., когда цена барреля нефти составляла $8—9), на что ОПЕК явно не рассчитывала".

Конфликты и малые экономико-нефтяные войны

Аналитик Ю.Боровский выделил ряд "отложенных" конфликтов: "По мере роста роли нефти в мире усиливалась и борьба стран за стратегическое сырье. Очевидный пример – Ближний Восток и, в частности, ирано-иракское противостояние в XX веке за права на реку Шатт-эль-Араб и острова в Ормузском проливе (Большой и Малый Томб и Абу-Муса). Эти территориальные споры, равно как и проблема населенного курдами иракского район Киркук, имели выраженную энергетическую подоплеку". Р.Форухар считает: "Нефтяное богатство зачастую привносит хаос в экономическую и политическую жизнь страны, препятствуя многообразию, усиливая недовольство этнических групп и облегчая финансирование мятежей. Сегодня на долю нефтяных стран приходится примерно треть идущих в мире гражданских войн; в 1992 г. эта цифра составляла 20%". Но есть ряд конфликтов, которые многие эксперты считают малыми экономико-нефтяными войнами. К таким войнам можно, при желании, отнести и ситуацию вокруг ТНК-BP.

Ряд мировых СМИ уделили много внимания конфликту в руководстве ТНК-BP. Особое внимание к данному конфликту было привлечено из-за известного прецедента с нефтяной компанией ЮКОС. Именно это аспект косвенно отметил академик Нодари Симония: "А есть такие, как ТНК-ВР, которые не останавливаются перед обманом даже самого президента. Когда они заключили соглашение с "Бритиш Петролеум", почитайте, если кто-то будет интересоваться этим вопросом, посмотрите наши газеты за два-три месяца перед этим соглашением. Все газеты были полны каждый день статьями, что это крупнейшая FDI, прямые иностранные инвестиции, пятое, десятое. На сумму 6 млрд. долларов. Откуда? Какое FDI? Ничего этого не было. 6 млрд. долларов положили Фридман и компания в карманы себе, а "Бритиш Петролеум" продали фактически все свои активы. А "Бритиш Петролеум" внесла только те активы, которые у нее были здесь, в нашей стране. Вот такая сделка была. И Путина, можно сказать, просто обманули, когда он присутствовал с Тони Блэром при подписании этого соглашения". Рефлективная реакция западных СМИ исходила из предположения, что в России снова наступила эпоха "бархатной реприватизации", и на этот раз наступил черед ТНК-BP.

Энергетические войны

Министр финансов Франции Тьерри Бретон заявил в интервью радиостанции Europe1": "Мы практически находимся в состоянии энергетической войны. Цена барреля бензина увеличилась втрое". Аналитик Аркадий Порунов отметил: "Всевозрастающий спрос на энергетические ресурсы обострил конкуренцию на мировом рынке энергоносителей до состояния энергетической войны между основными его участниками. Каждый из них старается в наибольшей степени обезопасить свое энергетическое будущее за счет навязывания своих правил игры, за счет развития своих конкурентных преимуществ, за счет контролирования если не всего, то хотя бы части мирового рынка энергоресурсов".

Порунов выделил существенное: "Перевод темы энергетических ресурсов в плоскость стратегии новой энергетической войны дает понимание множества труднообъяснимых на первый взгляд закономерностей: почему трассы нефте- или газопроводов прокладываются там, где, казалось бы (с экономической точки зрения), они не должны проходить; почему "вдруг" начинают осваивать месторождения, расположенные в "экономически недоступных районах", и оставляют без внимания другие, более перспективные". Историк А.Крылов отметил: "Комментируя трехстороннее соглашение о строительстве Прикаспийского газопровода, британская "The Guardian" написала: "Между Москвой и ЕС разворачивается война за контроль над энергетикой". Само соглашение газета оценила как "сокрушительное поражение Европейского Союза в боях за ослабление влияния России на ситуацию в энергетике, в частности за формирование альтернативных маршрутов поставок энергоресурсов из стран Центральной Азии через Кавказ".

Необходимо признать, что концептуальный формат энергетических войн действительно позволяет объективизировать многое из происходящего на мировом рынке нефти.

Феномен суверенных фондов

Аналитик Владимир Кондратьев отметил: "Несмотря на ряд положительных сторон, использование нефтяных сверхдоходов вызывает у мирового сообщества ряд дополнительных опасений. Прежде всего это касается возросшей роли суверенных фондов, огромные размеры, ограниченная транспарентность и рискованные операции которых могут повысить волатильность глобальных рынков". По мнению ряда экспертов, о все возрастающей угрозе говорят следующие цифры. Правительство Саудовской Аравии планирует создать суверенный фонд, размер которого может превысить 900 млрд. долларов, сообщило 23 декабря 2007 года  агентство Gulf News. Два самых богатых в мире и наименее прозрачных суверенных фонда договорились о партнерстве и создании совместного фонда размером $2 млрд. для приобретений за границей, сообщает Times. Принадлежащая государству Международная нефтяная инвестиционная компания (International Petroleum Investment Company - IPIC) Абу-Даби и Катарское инвестиционное управление (Qatar Investment Authority - QIA) дали понять, что новый фонд будет искать глобальные инвестиционные возможности в энергетическом секторе и за его пределами (26.03.2008).

Кондратьев выделил относительную новизну феномена суверенных фондов: "Другое опасение связано с тем, что при известных обстоятельствах суверенные фонды могут в своей деятельности руководствоваться скорее политическими, чем экономическими мотивами. Рост влияния крупных государственных инвесторов на финансовых рынках – относительно новое явление. Особое значение оно приобретает на фоне снижения роли государственной собственности в реальной экономике развитых стран". Кондратьев считает: "Серьезные опасения существуют по поводу дальнейшего роста нефтяных цен и их влияния на долгосрочную экономическую динамику. Еще свежи воспоминания о том, как подъем цен на нефть в 1970-х годах спровоцировал инфляцию в странах-импортерах нефти. В настоящее время высокие цены на нефть стимулируют развитие глобальных финансовых рынков при парадоксально низкой (относительно) инфляции. Тем не менее нефтедоллары создают серьезное инфляционное давление на рынках относительно менее ликвидных инвестиций – таких как недвижимость, произведения искусства и промышленные активы. В случае дальнейшего роста такого давления ценовой пузырь неликвидных активов может лопнуть. До сих пор мировая экономика успешно адаптировалась к высоким нефтяным ценам без существенного роста инфляции или заметной рецессии. Однако в ближайшем будущем ситуация может измениться".

Суверенные фонды – государственные инвестиционные фонды, создаваемые правительствами ряда развивающихся стран, чаще всего азиатских, для аккумулирования и инвестирования временно свободных государственных денежных средств. По оценкам Еврокомиссии, госинвестфонды действуют более чем в 30 странах, а их активы составляют $1,5–2,5 трлн и имеют потенциал роста до $12 трлн через шесть-семь лет. Global Insight Inc. сообщает, что рост суверенных фондов за 2007 год составил 24%. Таким образом, фонды, среди которых динамично растущий суверенный фонд Нигерии и крупнейший суверенный фонд Китая, аккумулировали в своем распоряжении $3,5 триллиона. Financial Times считает, что правительственные суверенные фонды в последнее время набирают силу на мировых финансовых рынках, и их суммарный объем составляет около $3 триллионов долларов (09.04.2008).

Растущее влияние государственных инвестиционных фондов объясняется сегодняшней экономической конъюнктурой. С одной стороны, растут экспортные доходы стран, с другой – в условиях глобального финансового кризиса их валютные запасы становятся ценным ресурсом финансового оздоровления для структур, пострадавших от этого кризиса. "Обладающие таким объемом средств суверенные фонды берут теперь на себя на мировых рынках ту роль, которую прежде играли хедж-фонды и фонды частных инвестиций и узурпируют роль центральных банков как последней кредитной инстанции”, - утверждает руководитель отдела суверенных рисков Global Insight Ян Рэндольф.

Необходимо отметить, что власти США и ЕС пытаются противодействовать деятельности суверенных фондов, жестко регламентировать их деятельность. Американское и европейские правительства беспокоит то, что такие фонды не раскрывают стоимость своих активов, не сообщают о целях инвестиций и не предоставляют информацию о системе управления рисками. "А вдруг некие нефтяные шейхи или прочие азиаты-экспортёры решат скупить ключевые компании европейской и американской экономики просто для того, чтобы иметь возможность как-нибудь сильно навредить "золотому миллиарду" и обвалить его экономику?" – иронизирует главный экономист ИК ITinvest Сергей Егишянц. Исходит ли реальная опасность от деятельности суверенных фондов? Wall Street Journal пишет: "Российский фонд благосостояния пугает Запад. В течение долгих месяцев министр финансов России Алексей Кудрин путешествовал по миру в поисках объекта для инвестиций средств российского фонда благосостояния в размере $32,7 млрд., который может возрасти в разы. Однако США и Европа относятся с недоверием к зарубежным проектам Кремля. Превращение России в глобального инвестора беспокоит Запад".

Экспансия суверенных фондов

Владимир Кондратьев считает: "Большинство нефтедобывающих стран, как известно, учредили специальные государственные инвестиционные фонды, часто называемые суверенными, с целью инвестирования излишних нефтедолларов в глобальные финансовые активы. В отличие от центральных банков, такие фонды диверсифицируют свои портфели, включая в них акции, инструменты с фиксированным доходом, объекты недвижимости, банковские депозиты, а также альтернативные инвестиции, предоставляемые хедж-фондами (фондами, занимающимися страхованием рисков) и инвестиционными компаниями. Крупнейшим суверенным фондом среди стран-экспортеров нефти является "Инвестиционное агентство Абу Даби" ("ADIA") с активами на уровне 875 млрд. дол". Кондратьев акцентировал внимание на том, что "высокие цены на нефть, утроившиеся с 2002 года, превратили нефтедобывающие страны в крупнейших нефтедолларовых инвесторов и влиятельных игроков глобального рынка". К 2015 году, согласно расчетам Лондонского международного агентства по финансовым услугам (International Financial Services London), суммарный объем активов суверенных фондов превысит $10 триллионов (Financial Times).

Р.Форухар выделяет следующее: "В случае повышения цены до 200 долларов за баррель стоимость доказанных запасов нефти только в шести странах Персидского залива автоматически возрастет до 95 триллионов долларов, вдвое превысив совокупную капитализацию фондовых рынков мира, отмечает управляющий директор Morgan Stanley Стивен Джен. В результате бал на рынках ценных бумаг будут править Фонды национального благосостояния, созданные нефтедобывающими государствами". Представляется, что именно неуклонный рост финансовых средств, контролируемых суверенными фондами, и позволяет многим экспертам причислять данные фонды к воинским структурам в грядущей Третьей мировой войне.

Война как способ избежать кризиса

Аналитик Ю.Баранчик отметил, что для США крайне важно "удаление излишка денег из экономики - поддержание боеспособности армии, содержание военных баз за пределами страны, проведение военных действий в Ираке с последующим их возможным переносом в Иран". Необходимо отметить, что растет круг экспертов, которые убеждены в том, что война – это один из эффективнейших способов избежать кризиса.

Российский интеллектуал А.Лазарев убежден, что "Новый курс" президента Рузвельта, который  способствовал окончанию Великой депрессии – это всего лишь легенда: "Факты же - экономические данные - свидетельствуют о том, что экономика США пришла в себя только после вступления страны во Вторую мировую войну - спустя 10 лет после вступления Рузвельта на пост президента. Только когда экономика страны перешла на военные рельсы, с депрессией было покончено. А вот Европе потребовалось гораздо меньше времени на то, чтобы прийти в себя. Безо всякого "нового курса" экономика восстановилась к середине 30-х годов. И опять-таки не последнюю роль в этом сыграла военная промышленность". Аналогичной точки зрения придерживается и А.Цветков: "В статье Мартин Вулф высказывает опасение, что в случае нового биржевого краха государственные спасательные меры могут только усугубить ситуацию. Падение цен на бирже в 1929 году было катастрофическим, но экономика США оставалась в значительной степени здоровой - ей нанесла непоправимый удар как раз одна из решительных акций правительства, так называемый закон Сматса-Холи, резко повысивший таможенные тарифы для защиты внутреннего рынка. В результате европейские государства не могли продавать свои товары за океан, их доходы упали, и они перестали покупать американские товары. Великая депрессия, завершившая эту печальную цепь событий, продолжалась беспрецедентно долго: вопреки легенде, страну вывели из кризиса не энергичные меры президента Рузвельта, а вступление Соединенных Штатов во Вторую Мировую войну и последовавшие за этим военные заказы". Действительно, относительная стабилизация на рынке наступила к 1935 году - вместе со стабилизацией в экономике страны. Однако достигнуть максимальных показателей 1929 года удалось не скоро - индекс Dow Jones сумел вернуть потерянное только в 1951 году.

"Наиболее благоприятные для США сценарии выхода из экономического кризиса связаны с увеличением оборонных расходов", - прогнозировал в 2001 году П.Быков ("Эксперт № 41 от 05 ноября 2001 года). Быков отмечает, что "все периоды продолжительного экономического роста в послевоенной истории США опирались на военный фундамент".  Данный прогноз полностью подтвердился. После трагических событий 11 сентября 2001 года потребовались военные интервенции в Афганистан, а затем и в Ирак.

Холодная война и холодный мир

Джон Грей предположил: "Главной темой многих конфликтов, которых можно ожидать в этом веке, наверняка будет борьба за энергоносители. Причем главная опасность - это даже не нефтяной шок, способный ударить по промышленному производству, а угроза массового голода. Если не кормить нынешние механизированные фермы топливом, то от этого могут опустеть полки многих супермаркетов. Мир не просто не может избавиться от нефтяной зависимости - он все больше и больше садится на нефтяную иглу. Неудивительно, что все сколько-нибудь сильные государства всячески готовятся бороться за свою долю". В.Сапрыкин считает: "Нефтяные кризисы приводили к кардинальным сокращениям поставок нефти на мировой рынок, в первую очередь, в США. Многолетний опыт нефтяных кризисов показал: для обеих сторон — и потребителей, и поставщиков — экономически более выгодно иметь худой мир (или тихую конфронтацию), чем нефтяные войны с ценовыми скачками, снижением поставок нефти и объявлением эмбарго".

События в Грузии августа 2008 года и рефлективная реакция Европы 1 сентября 2008 года на внеочередном саммите ЕС в Брюсселе, наглядно продемонстрировали, что сейчас мы наблюдаем нечто, что можно характеризовать как холодный мир. Причем, прошедшая пятидневная война – это всего лишь геополитическая тектоническая зыбь, которая позволила зафиксировать своеобразные цивилизационные "линии водораздела". Но данное состояние многие эксперты вправе назвать и новой Холодной войной. И высока вероятность того, что в ближайшей исторической перспективе мы узнаем, перейдет ли "война за всю нефть" в новую "горячую" фазу. И не будут ли эти события началом Третьей мировой войны.

Зоны грядущих конфликтов

Д.Грей включил в зоны грядущих конфликтов Центральную Азию, Персидский залив и Южно-Китайское море: "Пока на Западе идет общий спад, между нарождающимися державами уже начинаются первые раздоры. Китай и Индия конкурируют друг с другом за нефть и газ Центральной Азии. Тайвань, Вьетнам, Малайзия и Индонезия уже не раз ссорились из-за принадлежности подводных залежей нефти в Южно-Китайском море. Между Саудовской Аравией и Ираном идет соперничество в Персидском заливе - одновременно Иран и Турция примериваются к тому, чтобы прибрать к рукам Ирак. Казалось бы, в складывающейся ситуации очевидным решением должно бы стать усиление международного сотрудничества - однако в реальности, чем сильнее кусаются цены на ресурсы, тем более разделенным и обособленным становится мир".

Представляется, что данные зоны – это далеко не полный перечень зон, которые в ближайшие несколько лет испытают на себе весь негатив глобального кризиса. Известный в России аналитик Н.Злобин в 2007 году предположил: "Мы вступили в период пересмотра политической географии. ... Границы будут меняться. ... Говорить о том, что все будет так, как сегодня, это абсурд".  Необходимо признать, что, скорее всего, Злобин прав. Признание рядом западных стран независимости Косово запустило процесс пересмотра границ. Данный процесс обычно предшествует началу очередной мировой войны. И нефть – это ключ к Третьей мировой войне.            

По теме "Нефть в начале ХХI века":

Эпоха высоких цен на нефть и Первая глобальная Великая депрессия ХХI века (http://www.polit.nnov.ru/2008/02/22/crisisnaftahigh/)

Нефть как индикатор Первой глобальной Великой депрессии ХХI века (http://www.polit.nnov.ru/2008/01/09/naftaindicator/)

По теме "Третья мировая война":

Третья мировая война или Первая глобальная Великая депрессия  (http://www.polit.nnov.ru/2007/11/06/crisiswar/)

Война как символ. (http://www.polit.nnov.ru/2007/02/21/symbolwar/) (Символы и знаки ХХI века - часть 4)

Кому выгодна концепция "проигранной Третьей Мировой" или Россия в преддверии новой мировой войны (http://www.polit.nnov.ru/2006/10/21/newquestwar/)

Казахстан начала ХХI века как Польша перед 1939 годом (http://www.polit.nnov.ru/2007/01/30/kazahstan/).

О форматах пересмотра итогов Второй мировой войны (http://www.polit.nnov.ru/2007/05/22/revisionwar/).

© 2003-2024, Независимое Аналитическое Обозрение
При любом использовании информации ссылка на polit.nnov.ru обязательна