Независимое аналитическое обозрение

    БЛИЦ-ОПРОС

Увидим ли мы российских спортсменов на Олимпиаде 2024 года в Париже?

Результаты опросов
© 2003-2024, Martovsky
Главная > Персоны

22.11.2012 Дао Си Цзиньпина, или Как пройти между новым Мао Цзэдуном и "китайским Горбачевым"?

Автор: Сергей Кочеров

Си Цзиньпин
Проходивший с 8 по 14 ноября с.г. XVIII съезд Коммунистической партии Китая традиционно завершился выборами нового партийного руководства и исполнением "Интернационала", в котором слились голоса почти 2,3 тысяч делегатов, представлявших более 82 миллионов членов партии. Как и ожидалось, на съезде произошла смена лидера КПК: место пробывшего 10 лет на посту ее Генерального секретаря Ху Цзиньтао занял заместитель председателя КНР Си Цзиньпин. Свершилось и обещанное сокращение членов Постоянного комитета Политбюро, в котором отныне будут заседать не 9 человек, а только 7. Во время презентации нового партийного руководства вторым после Си Цзиньпина на сцену ожидаемо вышел вице-премьер Госсовета Китая Ли Кэцян, которому предстоит в марте будущего года сменить в должности премьера Вэнь Цзябао.

В целом же съезд не оправдал прогнозы аналитиков только в двух отношениях. Во-первых, мало кто полагал, что Си Цзиньпин заменит уходящего Ху Цзиньтао также на посту руководителя Военного совета ЦК КПК, который руководит вооруженными силами КНР (до этого прежний генсек возглавлял данный орган еще год или два, контролируя таким образом деятельность своего преемника). Во-вторых, в обновленный Постоянный комитет Политбюро КПК не вошли двое наиболее активных сторонников политической реформы (Ли Юаньчао и Гуандун Ван Ян), зато в нем оказалось много людей, тесно связанных с ушедшим еще в 2002 г. с поста генсека Цзян Цзэминем (Ван Цишань, Чжан Дэцзян, Юй Чжэншэн, Чжан Гаоли). Последнее означает, что 86-летний Цзян Цзэминь, не имеющий никаких официальных должностей, переиграл в аппаратной борьбе 69-летнего Ху Цзиньтао, занимавшего до конца съезда все три руководящих поста в стране!

Разумеется, все выступавшие на съезде подчеркивали важность партийного единства, необходимость сплотиться перед лицом важных задач, которые должна решить правящая партия Китая, и серьезных проблем, что ей надлежит преодолеть. Задачи на обозримое будущее были сформулированы уже в первый день съезда уходящим лидером партии Ху Цзиньтао: "Мы определенно сможем к 100-летнему юбилею КПК [2021 г.] полностью построить среднезажиточное общество, а к 100-летию КНР [2049 г.] превратить Китай в богатое, могущественное, демократическое, цивилизованное и гармоничное модернизированное социалистическое государство". О трудностях на этом пути сразу после своего избрания повел речь уже новый генсек КПК Си Цзиньпин: "Внутри партии остается много проблем, которые мы должны незамедлительно решить. В первую очередь, это коррупция. Мы приложим все усилия, чтобы искоренить ее. Вся партия должна постоянно оставаться в полной боевой готовности". И, вот ведь какое дело, если поводы для радости у Китая и России теперь совсем разные, то причины для печали во многом схожи! А это значит, что нам следует лучше приглядеться к нашему восточному соседу и к его новому лидеру, который, если не случится ничего нежданного, будет руководить им ближайшее десятилетие.

Достанет ли сил дракону взлететь?

О мощной динамике развития Китая в конце XX – начале XXI веков, когда, благодаря в среднем 10%-ному экономическому росту в течение 30 лет, страна стала индустриальным гигантом, и сотни миллионов человек были вырваны из бедности, написано и рассказано уже более чем достаточно. Но эти впечатляющие успехи, как и аналогичный рывок, совершенный СССР в 20-х – 50-х годах прошлого века, имели и свою обратную сторону, которую также нужно принять во внимание. С одной стороны, опережающее развитие экономики по отношению к другим сферам жизни общества, с другой стороны, весьма неоднородное влияние, оказанное этим ростом на различные слои общества, вызвали ряд острых проблем, болезненно воспринимаемых населением Китая. Часть этих проблем признается властями КНР, которые стремятся устранить их или, по крайней мере, снизить порожденное ими повышение социальной напряженности. Это – увеличение разрыва в доходах между богатыми и бедными, рост безработицы, повышение различий в развитии городского и сельского населения (900 млн. китайцев еще живут в сельской местности), а также жителей западных и восточных (особенно прибрежных) районов, отравление почвы и воды в некоторых районах. Хотя в КНР никто уже не умирает голодной смертью, и даже бедные слои населения приобщены к благам современной цивилизации, в обществе нарастают уличные протесты.

Например, в июле 2009 г. в городе Тунхуа около 30 тыс. рабочих сталелитейного завода участвовали в акции протеста против слияния их предприятия с другой компанией. В ходе беспорядков, вылившихся в столкновения с полицией, около ста человек получили ранения, и был убит главный управляющий компании, которая собиралась приобрести 65% акций принадлежащего государству предприятия. Поводом для расправы над ним стало то, что погибший получал три млн. юаней (около 438 тыс. долларов) в год, в то время как пенсия среднего работника предприятия не превышала 200 юаней в месяц (знакомая для россиян картина, не правда ли?). Начиная с 1993 года, в течение каждых четырех лет в КНР происходит более 90 тыс. крупных акций протеста. До сих пор властям удавалось поддерживать стабильность только благодаря росту экономики. Но если однажды этот рост спадет, в стране могут начаться очень серьезные народные волнения.

В этих условиях, несмотря на продолжающееся "китайское экономическое чудо", совсем не удивляет то, что более половины китайских миллионеров эмигрировали или же собираются эмигрировать за границу, в основном в США, Канаду и Австралию. Главной причиной своего "исхода" они называют беспокойство за безопасность своих капиталов из-за плохой деловой среды в Китае. Так, 29 октября прошлого года журнал Hurun Report и Центробанк Китая опубликовали результат совместного исследования, оформленный в виде отчета под названием "Белая книга управления частным капиталом в Китае 2011". Исследование проводилось в 18 городах в форме опроса обладателей состояния, превышающего 10 млн. юаней (1,5 млн. долларов). Было опрошено 980 человек, средний возраст которых составил 42 года. Согласно результатам опроса, 14% респондентов уже эмигрировали или же начали процесс оформления эмиграционных документов, 46% собираются эмигрировать, но еще не приняли окончательного решения. В "Белой книге" говорится, что одна третья часть китайских миллионеров (с личным состоянием более 10 млн. юаней) имеют активы за границей, в основном, это недвижимость. Еще 30% тех, у кого пока таких активов нет, собираются их приобрести в течение ближайших трех лет. Один китайский миллионер в интервью агентству Associated Press сказал: "В Китае нет ничего, что являлось бы твоей личной собственностью. Даже дом, который ты покупаешь, принадлежит тебе только 70 лет, а потом его забирает государство". "В Китае деловой климат не очень хороший, – вторит ему другой миллионер. – Поэтому лучше устроиться за границей, и если вдруг что случится в Китае, то не все будет потеряно".

Эффект "разорвавшейся бомбы" вызвала в китайском Интернете лекция о состоянии китайской экономики известного экономиста из Гонконга профессора Лан Сяньпина, прочитанная им 22.10.2011 в городе Шэньяне провинции Ляонин. Суть этой лекции сводится к тому, чтоэкономика Китая на грани краха, статистика сфабрикована, а принимаемые правительством меры неэффективны. По словам Лан Сяньпина, долги местных властей составляют 36 триллионов юаней (5,5 триллионов долларов), и они их никогда уже не вернут. Точно так же в больших долгах электростанции, горнорудные и другие отрасли, при этом промышленность, горный промысел и сельское хозяйство не имеют ценовой зоны, вся их прибыль подчистую забирается государством. Одна из самых крупных ошибок властей, – это постоянное увеличение количества и ставок налогов. Сейчас в Китае все прямые и косвенные налоги предприятий составляют 70% прибыли до налогообложения, что является одним из самых высоких показателей в мире. Ни в одной стране, кроме Китая, нет такого, чтобы фондовый рынок непрерывно снижался, а рынки недвижимости, автомобилей, предметов роскоши, антиквариата, продолжали расти большими темпами. Госстат Китая сообщает, что рост экономики составляет 9,1%, а инфляция достигла 6,2%. На самом деле никакого роста уже нет, а инфляция составляет минимум 16%. В Китае кризис перепроизводства, и если однажды американцы из-за их экономических проблем не захотят покупать китайские товары, в КНР вспыхнет настоящий взрыв перепроизводства. Внутреннее потребление в Китае составляет всего 30%, и он абсолютно не в состоянии сбыть весь этот товар внутри страны. В настоящее время вся политика правительства призвана любыми способами спасать больную экономику от перегрева. Однако Лан Сяньпин прогнозирует, что во всем мире первой в застой войдет именно экономика КНР. Начиная с июля 2011 г., индекс деловой активности в Китае начал резко снижаться. Если вдруг США потерпят крах, Китай не сможет занимать позицию стороннего наблюдателя и посмеиваться над "глупыми" американцами, ему придется заплатить за это гораздо большую цену, чем им.

Хотя, по мнению гонконгского профессора, премьер министр Китая Вэнь Цзябао плохо разбирается в экономике, именно он предложил снизить темпы экономического роста страны, а высвободившиеся средства направить на улучшение жизни крестьян и увеличение военного бюджета. Правительство Китая выступило с инициативой замедлить темпы прироста ВВП Китая до 7,5% в год, против нынешних 10%, чтобы не допустить в Китае "цветных революций", победивших в ряде стран Европы, Азии и Африки. При этом следует учесть, что в Китае непрерывно увеличивается число стариков и сокращается число работоспособных людей, что делает практически невозможным улучшение системы социального обеспечения для пенсионеров, и может уже к 2012 г. привести к значительному спаду экономики, как считает специалист по Китаю из университета Мэдисона И Фусян. В то же время интенсификация производства повышает уровень скрытой безработицы, которая в сельской местности примерно вдвое превышает официальные показатели (4,6 %). Это побуждает правительство Китая негласно поощрять эмиграцию "резервной армии труда", последствия чего испытывают многие страны, в том числе, и не в последнюю очередь, Россия.

Внутренняя политика КНР в ближайшие 10-20 лет будет определяться тем, что Китай вступил в последнюю фазу модернизации на переходе от индустриально-аграрного к постиндустриальному обществу. Главные трудности, возникающие на этой стадии для китайского государства, будут состоять в том, что дальнейшее экономическое развитие и обновление социальной структуры общества может потребовать проведения таких реформ, которые не в традициях китайского общества и противоречат интересам правящей партии. С самого начала проведения политики реформ и открытости, заложенной Чжоу Эньлаем и осуществленной Дэн Сяопином, китайская модель экономического развития воспринималась всеми как вариант восточно-азиатской модели, но реализуемой в стране под руководством коммунистической партии и в условиях, когда в западном мире господствовали идеи неолиберализма. Это привело к тому, что экономические реформы в коммунистическом Китае, как ни странно, проводились в духе, близком рождению "дикого" рыночного капитализма, когда власти не ставили никаких преград развитию капитала (кроме идеологических) и не давали никаких гарантий защиты обществу (кроме пропагандистских)!

До последнего времени модель экономического роста, которой следовал Китай, основывалась на абсолютном приоритете высоких темпов развития, позволяющих все время увеличивать ВВП и доходы бюджета, из которых предполагалось выделять средства на помощь бедным регионам, преодолевая сопротивление со стороны богатых регионов. Ради этого тормозили рост зарплаты, что поддерживало конкурентоспособность китайских товаров на мировом рынке, и до предела "монетизировали" значимые общественные сферы – здравоохранение, образование, обеспечение жильем. В результате, фармацевтический бизнес, рынок услуг образования и сектор торговли недвижимостью стали одними из самых прибыльных в Китае, но поднявшиеся цены больно ударили по населению (то же самое мы видим и в России). Да, в последние годы китайские власти заговорили о смене приоритетов в своей политике – с увеличения объемов и количественных показателей на повышение социального обеспечения, качества жизни и защиты окружающей среды. Государство наращивает усилия по развитию социальной сферы: ведет строительство дешевого жилья, увеличивает доплаты к личным медицинским страховкам, повышает расходы на образование (чего, как мы знаем, не делают в России). Однако в общественном сознании, возмущенном ростом имущественного расслоения между богатыми и бедными, жителями восточных и западных регионов страны, и "обуржуазиванием" правящей элиты, усилились неприятие либеральных реформ и ... тоска по революционным временам Мао, когда "справедливости было больше" (как многие в России теперь жаждут наведения "сталинских порядков").

Главная проблема современного Китая, как представляется, состоит в том, что в условиях замедления экономического роста и повышения социального напряжения он должен начать переход от страны со средним уровнем доходов ("среднезажиточного общества", как назвал его Ху Цзиньтао) – к стране с устойчивым экономическим развитием и высокими социальными стандартами жизни. Но чтобы обеспечить устойчивый экономический рост, необходимо создать общество с высоким внутренним спросом, а для этого следует обеспечить повышение трудовых доходов и провести такие социальные реформы, которые вызовут доверие и поддержку в народе и побудят его сплотиться вокруг политики реформаторов. В случае же победы этой политики неизбежно формирование обширного среднего класса, который со временем, вероятно, потребует больших демократических свобод, чем может предоставить ему политическая система с главенством коммунистической партии. Захочет ли правящая в Китае партия взять на себя ответственность за все трудности и опасности этого пути, да еще с риском создать условия для появления новых политических сил в обществе, способных в перспективе лишить ее гегемонии в стране?

"Коллективный разум" Поднебесной

Коммунистическая партия Китая как ведущая и правящая сила китайского общества имеет организацию, во многом схожую с канувшей в лето Коммунистической партией Советского Союза. Она представляет собой законченную пирамиду, основание которой составляют низовые партийные ячейки, середину – местные партийные функционеры, а вершину образуют региональные лидеры, которые входят в руководство партии. Принцип демократического централизма трактуется китайскими коммунистами, как и их советскими коллегами, в духе необходимости исполнения директив из центра при учете разнообразия мнений на местах. Политические инициативы снизу декларативно поощряются, но подвергаются жесткой идеологической цензуре: времена "культурной революции" еще не забыты, и партийная элита стремится не допустить саму возможность возобновления "огня по штабам". Самая крупная политическая партия в мире пронизывает и контролирует все государственные структуры, придавая повышенное значение руководству армией (Центральный военный совет ЦК КПК, по сути, дублирует Центральный военный совет КНР). Не реже одного раза в 5 лет созывается Всекитайский съезд Коммунистической партии Китая, на котором избираются руководители партии и принимаются важнейшие партийные документы. Хотя по уставу КПК, съезд является высшим руководящим органом, на деле он утверждает заранее вынесенные решения.

Реальная власть в партии, а через нее и в государстве, в Китае принадлежит высшей партийной элите, которая проводит своих лидеров в Политбюро и Постоянный комитет Политбюро и отбирает из них руководителей государства. Со времен "сильных личностей", какими были Мао Цзэдун и Дэн Сяопин, кое-что изменилось: теперь преемника уходящего вождя партии и страны определяет не он сам, а главы партийных кланов. Этот выбор делается на основе консенсуса, с учетом "веса" каждого лидера, что определяется силой и влиянием организации, которой он руководит. Сильнейшими на сегодня являются "шанхайская группа", возглавляемая престарелым Цзян Цзэминем, и "комсомольская группа", руководимая Ху Цзиньтао. В целях поддержания внутрипартийной стабильности и недопущения обострения борьбы за власть обычно за два года до ухода очередного лидера партии и государства на заслуженный отдых становится известно имя его преемника. Так, имя будущего сменщика Ху Цзиньтао стало окончательно известно в октябре 2010 г., когда на партийном пленуме заместителем председателя Военсовета ЦК КПК был утвержден Си Цзиньпин. По установившейся традиции, генсек КПК и премьер КНР избираются на 2 срока и могут находиться во главе партии и государства не более 10 лет.

С какого рода организацией можно сравнить сегодня высшее китайское партийное руководство? Западный наблюдатель, должно быть, найдет в нем аналог правления крупной бизнес-корпорации, озабоченного постоянным ростом экономических показателей, от которых напрямую зависят и личные доходы "совета директоров". Российский обозреватель, заставший времена заката СССР, при взгляде на нынешних обитателей "китайского Олимпа", скорее всего, вспомнит брежневский ЦК, называвший себя "коллективным разумом" партии. Вероятно, истину здесь, как и во многих других случаях, следует искать посередине. Высшая партийная элита Китая, безусловно, едина в поддержке политики быстрого экономического роста и слиянии с мощными структурами государственной экономики и частного бизнеса (только последнее, пожалуй, является у нее общим с нынешней правящей элитой России). В то же время она вынуждена соответствовать идеологии своей партии, взятому ею курсу на построение социализма и, стало быть, проявлять заботу о малоимущих гражданах и если не проводить, то хотя бы обещать реформы, отвечающие представлениям китайского общества о справедливости. В результате сочетания этих противоположных стремлений во внутренней китайской политике в последние годы стал особенно заметен "красный популизм", с одной стороны демонстрирующий верность идеалам социализма, с другой, не допускающий ущемления деловых интересов правящей элиты.

Своеобразен и состав высшей партийной элиты Китая. Помимо партийных чиновников и выдвиженцев из народа, сделавших карьеру путем угождения начальству или достижения успехов в работе, в нее входит и своего рода "коммунистическая аристократия" – сыновья близких соратников Мао Цзэдуна, в том числе и пострадавших от него в годы "культурной революции". Этих детей руководителей КПК и создателей КНР называют "принцами" (или "князьками") и относятся к ним с немалым уважением. Считается, что "время принцев" в Китае наступило с конца 1980-х годов, под влиянием расстрела демонстрантов на Тяньаньмэнь и углубляющегося кризиса СССР, который произвел тягостное впечатление на лидеров КПК. Тогда они и решили укрепить высший кадровый состав партии детьми своих бывших вождей, отцы которых еще пользовались большим авторитетом в народе. Конечно, не все сыновья сподвижников Мао Цзэдуна пошли в политику, многие не пожелали оставить свой хорошо налаженный бизнес, но те из них, кто успешно проявил себя на ниве партийной работы, явно не прогадали. Ведь при прочих равных условиях близкое родство с уважаемым в народе партийным деятелем прошлого давало его обладателю серьезное преимущество по сравнению с партийным функционером или выходцем из народа, не обладавшим такой родословной. Именно "голубая кровь" стала одной из решающих причин того, почему партийная элита выдвинула в генсеки "родовитого" Си Цзиньпина, а не "человека из народа" Ли Кэцяна.

Однако ни "революционная родословная", ни "простонародное происхождение" не способны избавить практически все нынешнее руководство Китая от обвинения в таком тяжком для коммуниста грехе, как "обуржуазивание". Лидеры КПК давно уже находятся под далеко не беспочвенным подозрением в том, что они стремятся сочетать пролетарскую идеологию и буржуазный образ жизни. А про их родных детей говорят, что они любят Китай, но выбирают Запад. Ведь ни для кого не секрет, что дети большинства нынешних правителей Китая живут или учатся в Европе или США. Так, внук бывшего генсека КПК и председателя КНР Цзян Цзэминя окончил Гарвардский университет. Там же учится и сын Бо Силая, мэра города Чунцина, и дочь Чэнь Юаня, директора Госбанка развития КНР. Внучка председателя Всекитайского собрания народных представителей Цзя Цинлиня с западным именем Жасмин Ли учится в Стэндфордском университете. Дочь Яна Цзечи, министра иностранных дел КНР постигает науки в Йельском университете. Даже о внуке "отца китайских реформ" Дэн Сяопина ходят слухи, что он родился в США, и является гражданином Америки, что, впрочем, сам Дэн всегда отрицал.

Однако далеко не все "принцы" и дети нынешних правителей Китая ищут удачи за границей, многие из них и дома черпают счастье горстями. Так, единственный сын премьера Вэнь Цзябао, вернувшись в 2000 г. после учебы в Канаде и США, за пять лет создал три успешные технологические компании. Не так давно он продал созданную им компанию высоких технологий самому богатому человеку в Гонконге Ли Ка Шину за 10 миллионов долларов, а при помощи другой инвестиционной фирмы учредил New Horizon Capital, которая сегодня является одним из крупнейших в КНР инвестиционных фондов. Есть у Вэня-младшего и его жены акции компьютерных фирм и электрической компании, а также опосредованная доля в компании онлайновых платежей с государственным участием Union Mobile Pay. Такие государственные гиганты, как China Mobile, создают вместе с ним начинающие фирмы.Вэнь-младший уже ведет переговоры с Голливудом о сделке по финансированию выпускаемых там фильмов. Когда же TheNewYorkTimes в октябре этого года предала огласке данные факты, которые не могли не бросить тень на премьера Вэнь Цзябао, на защиту своего мужа встала жена Вэня-младшего, приведя аргументы, которые в аналогичных ситуациях часто можно услышать и в современной России. "Все, что пишут о нем, это неправда, - заявила она. - На самом деле, он уже почти не занимается бизнесом". И, правда, не занимается, если иметь в виду частный бизнес. Ведь сын премьера отказался от руководства частными компаниями ... и получил должность председателя в государственной компании China Satellite Communications Corporation, которая связана с китайской космической программой!

На этом фоне в Китае ведется официальная борьба с коррупцией, которая, как мы помним, на недавно закончившемся съезде КПК с самых высоких трибун была объявлена одной из главных внутрипартийных проблем, требующих первоочередного, неотложного решения. Не менее задушевно об этом важном деле зимой 2007 года, перед началом своего второго премьерского срока, говорил Вэнь Цзябао, отец удачливого бизнесмена Вэня-младшего. "Руководители всех уровней государственной власти должны идти во главе антикоррупционной кампании, - заявил он на заседании в Пекине с участием высокопоставленных членов партии. - Они обязаны в полной мере обеспечить, чтобы члены их семей, друзья и близкие подчиненные не злоупотребляли своим влиянием, возникающим в силу родственных связей". Между тем, согласно все той же статье в TheNewYorkTimes, практически все близкие родственники премьера (жена, сын, дочь, младший брат и шурин) за годы его пребывания во власти стали очень богатыми людьми, извлекая прямую выгоду из родства с ним. Особое впечатление производит то, что 90-летняя мать премьера за последние годы стала очень богатой женщиной, ведь только одно вложение на ее имя - в крупную китайскую компанию по предоставлению финансовых услуг - 5 лет назад оценивалось в 120 млн. долларов (все близкие родственники премьера, по сведениям New York Times, владеют активами как минимум на 2,7 млрд. долларов). При этом следует иметь в виду, что, по уставу КПК (как и по российским законам), высокий чиновник, отчитываясь о доходах членов своей семьи, не должен сообщать о финансовом состоянии своих родителей, шуринов, невесток и их родителей. Небезынтересно также отметить, что ни одно партийное решение, ни один государственный закон в Китае не запрещает высокопоставленным руководителям организовывать сделки и становиться крупными инвесторами.

Правда, в отношении самого премьера Вэнь Цзябао американские журналисты, исследовавшие финансовые дела его семьи, признают, что за период с 1992 по 2012 год на его имя никаких вкладов не зарегистрировано. Сам премьер, вынужденный оправдываться, делал это явно по-китайски, или, если угодно, по-русски. Во время транслировавшейся на всю страну телевизионной пресс-конференции в Пекине он, не отвечая на обвинения по существу, заявил, что, занимая государственные посты, "никогда не стремился к личной выгоде". По такому случаю Вэнь-старший даже решил пойти с больших козырей. "Мне хватит смелости ответить перед людьми и перед историей, - воскликнул он. - Есть люди, которые ценят сделанное мною, но есть и такие, кто критикует меня. В конечном итоге последнее слово будет за историей». Между тем один менеджер, неплохо знающий премьера Китая, еще 5 лет назад говорил: "Вэнь испытывает отвращение к деятельности своих родственников, но либо не может, либо не хочет ее останавливать". Однако это отвращение вовсе не мешало премьеру до последнего времени жить со своим сыном и его женой в одном доме в центре Пекина. По всей видимости, Вэнь Цзябао относится к тем руководителям, которых в избытке хватает не только в Китае, но и в России, что, пламенно выступая за борьбу с коррупцией в своей стране, предпочитают не замечать ее в собственном доме.

Но уходящий на покой Вэнь Цзябао, можно сказать, еще легко отделался, так как, если чем и заплатит за прегрешения членов своей семьи, так девальвацией своего имиджа и падением влияния на политику новых лидеров. Гораздо строже судьба наказала Бо Силая, секретаря парткома города Чунцина, сына ветерана революции, государственного деятеля и реформатора Бо Ибо. Перед своим ужасным падением этот наследник завоевал большую популярность среди широких слоев населения, выступая в роли "народного принца". В своем Чунцине, представляющем агломерацию с населением в 30 млн. человек, Бо Силай проводил политику, получившую образное название "петь красное, бить черное", за что был удостоен высокой оценки приехавшего к нему для обмена опытом Си Цзиньпина. Суть этой политики состояла в том, что под руководством Бо Силая проводилась идеологическая кампания, прославлявшая идеалы революции, сочетавшаяся с жестокой борьбой с преступным миром и его покровителями среди чиновников. В то же время небогатые жители этого города получали не только смс-сообщения на мобильные телефоны с революционными цитатами, но и социальное жилье по доступной цене, за что приходилось расплачиваться владельцам нескольких квартир, с которых брали высокие налоги. Идеологическая программа Бо Силая, выраженная им в словах: "петь красные песни, читать классические тексты, рассказывать истории, передавать наставления", вместе с его политикой наведения порядка и социального обеспечения пришлась по нраву народным массам ... и вызвала опасение в партийной элите, которая не горит желанием петь революционные песни и ходить с портретами Мао.

Волшебная история о "народном принце" не выдержала столкновения с грубой действительностью. В январе этого года Бо Силай вдруг уволил с поста главы полиции своего близкого помощника Ванга Лижуна, руководителя безжалостной кампании против криминальных группировок. Тот же либо из чувства мести, либо из страха за свою жизнь объявился в ближайшем американском консульстве, которое покинул в сопровождении офицеров центрального правительства. В Пекине он дал показания против Бо Силая и его жены Гу Кайлай, которую он обвинил в отравлении британского бизнес-консультанта Нила Хейвуда, бывшего финансовым советником Бо Силая и его супруги. Стало известно, что британец помог сыну Бо поступить в престижную британскую школу Хэрроу, затем в Оксфордский университет, а позже в Гарвардский университет, где он и учился, несмотря на репутацию кутилы. Одновременно Хейвуд выступал консультантом семьи Бо Силая по финансовым операциям, вероятно, коррупционным, и, как считается, был убит за то, что потребовал больше денег, чем раньше. Кроме того Ванг Лижун поведал следствию, что кампания против криминала, которую он вел по указанию Бо, включала в себя шантаж ведущих законный бизнес предпринимателей, заключение под стражу адвокатов, которые пытались их защитить, и широкомасштабное использование самовольных задержаний и пыток. Эти показания довели Гу Кайлай до уголовного суда, а Бо Силая – до исключения из партии, хотя до этого многие считали, что он войдет в Постоянный комитет Политбюро ЦК КПК, а некоторые не исключали, что он будет лучше смотреться в тандеме с будущим генсеком Си Цзиньпином, чем профпригодный, но не харизматичный премьер Ли Кэцян.

Несмотря на то, что падение Бо Силая, из-за споров о судьбе которого даже перенесли на месяц начало последнего съезда КПК, вызвало тайное удовлетворение многих партийных лидеров, обеспокоенных его "красными песнями", оно еще более обнажило проблему разрыва в уровне доходов и в образе жизни между партийной элитой и народными массами Китая. По мнению журналистов "Кайксин", одного из редких периодических изданий страны, порой критикующих власти, дело Бо Силая "не является типичным случаем коррупции, ... это дело доказывает бесспорную правду, которая заключается в том, что неконтролируемая власть приводит к коррупции". Так что принесение в жертву нелюбимого партийной элитой Бо Силая (как и отставка министра Сердюкова в России, между прочим, также уличенного в "неподобающих отношениях с женщинами"), вовсе не станет в глазах людей доказательством серьезности намерения властей вести борьбу с коррупцией. С одной стороны, китайские чиновники слишком уверовали в то, что экономические успехи в развитии Китая позволяют им получать взятки, вести бизнес и устраивать своих родственников по блату на самые прибыльные места (российские чиновники веруют в то же самое без всяких экономических успехов в развитии страны). С другой стороны, слишком хорошо знают простые китайцы, как на самом деле живут их партийные чиновники и их дети, ведь не зря китайский Интернет пестрит фотографиями "слуг народа" с дорогими часами (а мы еще наивно думаем, что это русская национальная забава). Отлично известно в Китае и кто оставляет деньги на игровых столах в Макао (китайский аналог "нашего" Куршевеля), где доходы уже в пять раз превышают доходы Лас-Вегаса и лишь продолжают расти! А это значит, что перед новым лидером КПК, который в марте будущего года вступит еще и в должность председателя КНР, стоит очень трудная задача. Но не будет ли Си Цзиньпин одним из Многих партийных лидеров Китая вместо того, чтобы стать из многих Одним?

Не дело принца быть народным

Прежде чем делать прогноз, что ждет Китай при новом руководстве, нужно знать биографию Си Цзиньпина. Он является сыном Си Чжунсюня, видного революционного и политического деятеля Китая в прошлом столетии. В 1959 – 1962 гг. тот занимал пост заместителя премьер-министра Китая, затем по указанию Мао Цзэдуна был сослан работать на фабрику, в дальнейшем заключен в тюрьму. После его ареста 15-летнего Си Цзиньпина отправили на "трудовую перековку" в деревню, где он провел семь лет. Юноша из города смог приспособиться к тяжелому сельскому труду и завоевать уважение недоверчивых крестьян. Еще до освобождения отца Си-младший вступил в КПК и вскоре был избран секретарем деревенской парторганизации, от которой получил необходимую рекомендацию для поступления в Пекинский технический университет. В 1978 г. по протекции Дэн Сяопина Си Чжунсюнь был возвращен из опалы и назначен губернатором провинции Гуандун.К этому времени Си-младший завершил учебу и поступил на военную службу, где он выполнял обязанности секретаря министра обороны Гэн Бяо.

В провинции Гуандун Си Чжунсюнь занимался экономической либерализацией, хотя по своим политическим взглядам либералом не был. По данным гонконгской газеты "Яблоко", работая там, он много интересовался Западом и говорил своим детям, чтобы они при любой возможности уехали из страны, и что за границей тоже можно служить родине. Две его дочери и один сын восприняли эти слова как руководство к действию и эмигрировали в Канаду, Австралию и Гонконг, хотя их отец вновь делал успешную партийную карьеру и в 1982-1987 гг. входил в состав Политбюро КПК. Си Цзиньпин же остался на родине и удивил многих тем, что предпочел должности партийного функционера в Пекине работу партийного секретаря в глухой провинции Хэбэй. Но там он быстро выдвинулся и был направлен на руководящую работу в приморской провинции Фуцзянь, расположенной напротив Тайваня. Уже после смерти своего отца Си получил знаковое назначение, возглавив горком КПК в Шанхае, после разразившегося там коррупционного скандала. К этому времени Си Цзиньпин обратил на себя внимание бывшего генсека КПК Цзян Цзэминя и членов его "шанхайской группы", которые выбрали Си в качестве преемника Ху Цзиньтао, избранного в том году главой партии и страны на 2-й срок. Их стараниями Си обрел неформальный статус будущего лидера, что было подкреплено в 2008 г. его избранием заместителем председателя КНР, а в 2010 г. – назначением заместителем председателя Военного совета ЦК КПК.

За эти годы Си Цзиньпин показал себя прагматиком и реалистом, следующим генеральной линии партии, но в то же время амбициозным политиком, гордящимся своей принадлежностью к наследникам первого поколения лидеров революции и государства. По мнению аналитиков, именно элитарность помешала Си стать полностью "своим" в команде Ху Цзиньтао, который, по слухам, был бы не прочь заменить его на более лояльного и "народного" Ли Кэцяна. В то же время Си Цзиньпин является убежденным сторонником того, что руководящая роль КПК есть главная гарантия экономических успехов и социальной стабильности Китая, поэтому он постоянно призывает "сознательно поддерживать единство партии, решительно бороться против всех действий, наносящих вред и раскалывающих партию". Как и его покойный отец, Си выступает за либерализацию только в сфере экономики, оставаясь умеренным консерватором в области политики. Однако из этого не следует, что он не восприимчив к идеологическим веяниям, находящим поддержку в самых активных или наиболее массовых слоях китайского общества. Си Цзиньпин не побоялся выказать свое согласие с ними, хотя малейшая ошибка или "перегиб" в столь деликатной для партийной элиты области могли заметно понизить его шансы стать преемником Ху Цзиньтао.

Так, во время визита в Мексику в феврале 2009 г. в ранге заместителя председателя КНР он вместо протокольной поддержки политики своего государства обрушился с критикой на "сытых, бездельничающих иностранцев", которые "показывают на Китай пальцем". Свое недовольство их действиями он обосновал тем, что, "во-первых, Китай не экспортирует революцию, во-вторых, не экспортирует голод и нищету, в-третьих, не тревожит вас, о чем тут еще можно говорить". Несмотря на то, что после этого часть правящей элиты Китая сочла, что Си "не слишком хорошо воспитан", его выступление нашло поддержку националистически настроенной части пользователей китайского Интернета, которым пришлась по вкусу прямота его слов, лишенных дипломатических околичностей. А в декабре 2010 г. Си Цзиньпин, как уже было сказано, навестил Бо Силая в Чунцине, где тот, еще не будучи замаран публичным скандалом, проводил свою политику "петь красное, бить черное". Си высоко оценил действия Бо, поддерживаемые народными массами в его провинции, а также, выступая в Чунцинском университете, обратился к студентам со словами: "Старайтесь стать всесторонне развитыми строителями социализма и преемниками". Поддержка начинаний Бо Силая и схожесть их судеб придали китайским "левым" уверенность в том, что Си Цзиньпин близок к ним по своим взглядам, а после падения Бо породили у них надежду, что именно Си заменит его в качестве "народного принца". Но этим ожиданиям вряд ли суждено сбыться.

Создается впечатление, что для Си Цзиньпина недовольство в китайском обществе разрывом между правящей элитой и народными массами, а также сращиванием криминала с чиновниками, наряду с тоской по утраченной социальной справедливости, приправленной маоистскими лозунгами, вовсе не родная стихия, а способ давления на ту часть партийного руководства, которая не понимает необходимости перемен. Поэтому он, скорее всего, использует эти достаточно широко распространенные настроения для того, чтобы сделать изрядно "забронзовевший" аппарат ЦК КПК более гибко реагирующим на идеологические и политические вызовы современности. Направление "главного удара", как видно, уже определено. Это – борьба с коррупцией, разлагающей государство и общество в Китае ничуть не менее чем в России. Говорят, что Си Цзиньпин недоволен всеобщей коммерциализацией китайского общества, которая способна погубить не только основные "завоевания революции", но и китайскую национальную идентичность. Поэтому после всех его пафосных выступлений на эту тему от него ожидают самых решительных действий, поскольку он уже является первым лицом в партии, а в ближайшие месяцы станет и первым лицом в государстве. Правда, никто не может предсказать, как далеко способен зайти новый генсек в борьбе с коррупцией, и не превратится ли политика очищения партии и государства от продажных чиновников в очередную пропагандистскую кампанию, каких было немало в Китае за последние 30 лет.

О реальности последней перспективы говорит и то, что в июне 2012 г. агентство Bloomberg сообщило, что семья и родственники заместителя председателя КНР Си Цзиньпина, которого прочат на пост китайского руководителя, накопила активов на сотни миллионов долларов. Правительство Китая не стало давать никаких объяснений, а просто заблокировало доступ к вебсайту Bloomberg, после чего страсти улеглись. Между тем известно, что старшая сестра Си живет в Канаде, младший брат – в Гонконге, а его дочь, по слухам, учится в Гарварде под вымышленным именем. Независимо от того, насколько правдива информация о коррупционном характере бизнеса семьи Си Цзиньпина, она отражает общую тенденцию, состоящую в том, что государственное влияние и личное богатство в быстро развивающейся китайской экономике стремятся друг к другу. И высшие представители правящей китайской элиты, например, те же "принцы", к которым принадлежит и новый генсек, пребывают в убеждении, что революционные деяния их отцов и государственные заслуги их самих дают им право руководить Китаем в течение многих лет. А ведь там, где утверждается монополия на власть в государстве, неизбежно складывается и монополия на собственность в стране. Поэтому последовательная борьба с коррупцией на определенном этапе потребует серьезного реформирования самой системы, порождающей коррупцию, к чему Си вряд ли готов теперь и будет склонен в будущем.

Сложность положения Си Цзиньпина во главе КПК и КНР состоит в том, что он может оказаться в ситуации Одиссея, которому предстоит провести корабль, вверенный его управлению, между стоящими по курсу Сциллой и Харибдой. Слева подстерегает опасность революционной ломки партийно-государственной машины с перспективой угодить в водоворот очередной "культурной революции". Справа таится угроза, еще более страшная для партийной элиты: потеря КПК рычагов влияния в обществе и демонтаж КНР как "демократической диктатуры народа" по аналогии с СССР как "советским социалистическим государством". Хотя сегодня Китай кажется сильным, стабильным и нерушимым, как Советский Союз в 1981 году, за 10 лет, отпущенных Си Цзиньпину во главе партии и государства, может многое произойти. Об этом символически напоминает то, что он передаст бразды правления своему преемнику на XX съезде, с которого, по мнению китайских коммунистов, началось падение влияния КПСС, а покинет штурвал председателя КНР в 2023 г., т.е. на 74-м году существования этого государства, который, как мы помним, стал роковым для СССР.

Какой же политики следует ждать от Си Цзиньпина в наиболее важных областях жизни государства?

В экономической области ему придется решать очень сложную задачу смены приоритетных экономических моделей. Китаю предстоит перейти от обеспечения высоких темпов роста ВВП с наращиванием объемов и количественных показателей к построению экономики с регулярным повышением доходов населения и увеличением затрат на социально значимые сферы. Это должно привести к развитию внутреннего рынка Китая, сочетанию массового производства с массовым потреблением, повышению качества жизни широких слоев населения, на основе которого можно перейти от обслуживания потребностей более развитых стран к производству технологий и знаний.

В социальной сфере Си будет вынужден всячески смягчать противоречия между зажиточными и малоимущими жителями Китая, а также между богатыми приморскими и бедными внутренними регионами. Преодоление этой проблемы, обострение которой подрывает стабильность китайского общества, неразрывно связано с решением указанной задачи в области экономики. Ведь без роста зарплат, строительства недорогого жилья, увеличения государственных доплат к медицинским страховкам, повышения расходов на образование будет невозможно добиться умножения доли зажиточного населения. А без более эффективного, чем в настоящее время, механизма перераспределения доходов государства в целях подъема и развития депрессивных регионов невозможно снять нарастающее напряжение между населением восточных и западных земель Китая.

В области внешней политики Си Цзиньпин, скорее всего, будет следовать курсу Цзян Цзэминя и Ху Цзиньтао. Китай при нем вряд ли станет делать резкие заявления или совершать рискованные действия, если только иностранные государства не вынудят его к этому. Но под прикрытием принципа невмешательства во внутреннюю политику других стран власти КНР будут проводить кропотливую работу по повышению своего веса и роли в таких международных организациях, как ООН, МВФ, ВТО, ШОС, БРИК и других. При этом китайская дипломатия, как обычно, будет отличаться стремлением использовать трудности других стран, методичным выбиванием из них уступок Китаю и вежливым игнорированием их интересов. С этим нужно будет считаться всем странам, в том числе и официально именуемым в Пекине "стратегическими партнерами" России и Евросоюзу.

В сфере внутренней политики от Си не следует ждать реформ, которые могли бы изменить политические порядки в Китае и, тем более, ограничить или принизить "руководящую и направляющую" роль КПК. Он явно сторонник "золотой середины" и противник уклона от "генеральной линии" партии в левую или правую сторону. Если от него еще можно ждать осторожного и дозированного использования настроений в защиту социальной справедливости в народных массах, то никакого движения к политической демократии и даже заигрывания с либеральными идеями он себе не позволит. Во-первых, потому, что генсеки КПК, делавшие это до него (Ху Яобан и Чжао Цзыян), были досрочно отправлены в отставку, а Си дорожит своим постом. Во-вторых, что более существенно, неудачный опыт Горбачева в СССР убедил китайских коммунистов, что не политическая либерализация должна предшествовать экономическим реформам, а совсем наоборот. Поэтому заблуждаются те, кто надеется, что новый китайский лидер не сейчас, так на съезде КПК в 2017 г. провозгласит курс на демократизацию политической жизни в стране, чтобы угодить политикам из держав "свободного мира" или продвинутым пользователям Интернета в своей стране.

Но при сложности всех задач, стоящих перед Си Цзиньпином, областью, которая потребует от него наибольшей изобретательности, обещает стать идеология. Именно в ней новый глава Китая будет искать как верное средство объединения разных слоев общества, так и способ оправдания в случае отсутствия успехов на других фронтах. В условиях, когда генсек КПК не может игнорировать интересы ни партийной элиты, ни деловой элиты страны, которые все более сращиваются друг с другом, он должен будет озаботиться повышением идеологического и морального единства нации, чтобы скрыть от внешнего мира, да и от нее самой нарастающие экономические и социальные противоречия. Поэтому со временем на весь Китай могут быть перенесены приемы пропаганды, успешно опробованные Бо Силаем в Чунцине и направленные на прославление партии, родины, мудрости народных вождей и подвигов простых людей. Весьма возможно, что при Си Цзиньпине в Китае важнейшим из всех искусств окажется кино как мощный инструмент патриотического и нравственного воспитания. Не случайно в 2007 г. в беседе с американским послом Си признался, что очень любит "большие и правдивые" голливудские фильмы о войне: "У американцев, - заявил он, - четкий взгляд на ценности, ясное различение между добром и злом. В американских фильмах добро обычно побеждает". И посетовал, что некоторые известные китайские режиссеры вместо того, чтобы брать от Запада лучшее, подстраиваются под представления иностранцев о Китае, рассказывают лишь про интриги и неприглядные дела при императорском дворе. Надо полагать, что при Си Цзиньпине такой вольности у них не будет.

Не следует ждать послаблений от нового вождя Китая и российским лидерам. Наша родина для Китая уже давно не является ни "старшим братом", ни "опасным врагом", представляя, скорее, удивительный пример страны, разваленной ее же руководителями. Сознавая слабость современной России, сравнивая бурный рост своей экономики с вялым развитием российской, переманивая наших традиционных союзников (влияние Китая чувствуется уже даже в Белоруссии) китайские власти, несмотря на дежурную вежливость в отношении правителей России, должно быть, относятся к ним не без доли презрения. Не более высокого мнения о них и китайское общество, по крайней мере, образованная его часть, пользующаяся Интернетом. Например, год назад, когда стало известно о предстоящей "рокировке" В. Путина и Дм. Медведева во власти, на крупнейшем новостном сайте Китая sina.com.cn китайские читатели выразили свое отношение к их решению. Критические отклики, вроде обзывания нашего тандема "дуэтом куплетистов", заметно преобладали над положительными и нейтральными. Общий приговор был таков: зачем надо было приносить в жертву Советский Союз ради демократии и выборов, которые в Китае представляются отдаленным будущим, чтобы в итоге получить даже меньшую сменяемость и прозрачность власти, чем в социалистическом Китае? Так что, если правители России за 5-10 лет не повысят темпы экономического роста и не найдут средства на освоение и повышение уровня жизни в Сибири и Приморье, они и сами не заметят в борьбе за то, чтобы с ними считались и уважали в США и Европе, как станут послушными марионетками в руках опытных китайских "кукловодов".

Известно, что все большее число бизнесменов в восточных регионах России предпочитает нанимать китайских работников, которые более послушны, трудолюбивы, неприхотливы и воздержанны от пагубных привычек, чем российские рабочие. Этим людям, что заглядывают в свой кошелек чаще и охотнее, чем в будущее собственной страны, не мешало бы подумать о том, что может настать день, когда и российские работники предпочтут иметь дело не с ними, а с китайскими бизнесменами. И если им более понравятся условия труда и зарплата, принятые у наших восточных соседей, то, как знать, не захотят ли они перенести этот опыт и на другие сферы жизни, призвав управлять собой китайских чиновников?!

© 2003-2024, Независимое Аналитическое Обозрение
При любом использовании информации ссылка на polit.nnov.ru обязательна